Роберт Альберт Блох - Раб огня

Жизни, а Жизнь — это …ОГОНЬ.

На одутловатом, дряблом лице отразилась глубокая тоска.

— Меня упрекали в жестокости, беспрестанно твердили, что Нерон — чудовище! Никто так и не понял, что я искал счастья и совершенства. Да, я окунал преступников в кипящее масло, распинал на крестах и предавал огню, чтобы избавить их от бремени бесполезной жизни. Они были мерзки, а огонь прекрасен. Я любил созерцать пламя, исполняющее вечную и неизменную песнь жизни. Я искал средство овладеть истинной красотой, которую открыл для себя в охристых, оранжевых, фиолетовых, разноцветных бликах огня… Я пытался поймать красоту и продлить ее жизнь. И тогда появился Зарог.

Он кивнул в сторону того, кто привел Эйба.

— Зарог рассказал мне об огнепоклонниках Востока, о Прометее, о Зороастре, о Фениксе. Зарог был жрецом секты огнепоклонников и он научил меня своим таинствам. От него я узнал о сверкающем божестве Малеке Таосе — Властителе Зла; он же посвятил меня в тайные связи Зла и Красоты.

Не буду утомлять тебя описаниями таинств, которых ты все равно не поймешь. Тебе достаточно знать, что они мне известны. Зарог объяснил мне, как может поклонник Красоты навсегда посвятить себя ее поискам. Он открыл мне тайну дара, которым награждает Мелек Таос за великое огненное жертвоприношение.

Сличала мне стало страшно. Рим бурлил, народ ненавидел меня, потому что не понимал. Говорили, что я тиран, безумец. Это я-то! Величайший из поэтов! Но Зарог уговорил меня. В обмен на бессмертие я должен был принести в и жертву свою империю. Я долго колебался перед тем, как принять решение…

У меня был раб по имени Апий, который боготворю меня. Он тоже искал Красоту. Однажды ночью Алий покинул дворец, проник в квартал, где обитали воры, и поджёг дома. Сгорел весь квартал; тогда в пожаре обвинили назареян, или христиан, как они себя называли.

Апий вселил в меня уверенность и смелость. Я решил посвятить себя служению вечной Красоте. И… я принес огненную жертву Мелеку Таосу… Я сжег Рим.

Воспоминания затуманили красные глаза Нерона. Голос его доносился, казалось, из глубины прошлого.

— Я смотрел, как один за другим рушатся храмы, оседают башни и играл на своей лире, вознося в небеса божественные гимны. Пожар бушевал день и ночь, само небо истекало кровью…

Вот так я принес империю в жертву Мелеку Таосу и Красоте. Безобидного дурака — моего двойника, которого я посылал вместо себя на всякие церемонии, вынудили покончить с собой, чтобы утолить гнев моего заблудшего народа, а мы с Зарогом ушли, чтобы жить вечно. Убить нас может только пламя Мелека Таоса, но оно не станет губить нас, потому что мы ему поклоняемся.

Мы продолжали свой поиск в разных странах, под разными именами. Время от времени приносили новые жертвы нашему божеству — Париж, Прага, множество других городов горели на священном алтаре во имя красоты и огня. Несколько веков назад в Лондоне один мужлан, которого звали Роджер — мой слуга — разжег пламя жертвоприношения, и Лондон сгорел дотла.

А теперь, друг мой, приближается время нового жертвоприношения. Мы с Зарогом начинаем стареть — верный признак того, что наша связь со сверкающим богом слабеет. Поэтому мы прибыли сюда. Этот город достаточно велик и подходит для нашей цели. Ты будешь моим новым Апием. Завтра вечером мы зажжем огонь, и это будет такой пожар, что душа твоя очаруется.

Толстяк снял с пальца перстень, украшенный огромным рубином, и протянул Эйбу. Чудовищных размеров кроваво-красный кристалл был вставлен в клюв серебристой птицы.

— Держи, — произнес Нерон, Я дарую его тебе, мой верный слуга. Печать Феникса по праву принадлежит тебе. Возьми ее и поклянись, что поможешь нам. Мы увидим, как свершится чудо очищения и снова будем наслаждаться Красотой, но уже под другими небесами. Ты ничем не рискуешь. Зарог очень ловок в этом деле. Аэромантия, повелевающая ветрами, поможет нам. А потом… вечная жизнь. Ты захочешь денег, женщин, власти, страстей, ты мечтаешь об этом, друг мой. И ты все подучишь. Скажи, что ты пойдешь!

— Я… я пойду.

Эйб надел перстень на палец. Император улыбнулся.

Катастрофа произошла 8 октября 1871 года — на следующий день после пожара, который так встревожил жителей Чикаго.

В десять часов тридцать минут вечера море огня захлестнуло Тэйлор Стрит. Внезапно поднялся сильный ветер. Столбы пылающих искр взметнулись над рекой и рухнули на левый берег, накрыв жарким покрывалом деловой --">