Бентли Литтл - Мой отец знал Дугласа Макартура

печи. Первой поднялась женщина, за ней двое мужчин. Он замыкал шествие. Они вышли в помещение, которое можно было принять за зал заседаний — соответствующего размера, со стенами и углами, а также с полом и потолком. В центре находился длинный стол, вокруг которого сидели пятнадцать-двадцать мужчин и женщин, и все они были одеты в деловую одежду.

Трое, которые привели его сюда, заняли свои места за столом, сев на свободные места по обе стороны от седовласого пожилого джентльмена, который, судя по его нахождению во главе стола, был, очевидно, лидером, председателем.

— Добро пожаловать, — сказал старик.

Он знал, что нет ни рая, ни ада, но думал, что должен быть Бог. Определенно, кто-то создал все это. Либо люди в зале заседаний могли читать его мысли, либо это был вопрос, который задавали все кто сюда приходил, потому что первое, что сказал ему старик, было:

— Бога нет.

Он не отреагировал, но все вели себя так, как будто он это принял.

— Всё здесь мы построили сами, создали из подручных материалов. Стоит признать, что это, по сути, каннибализм, потому что всё, с чем приходится работать — это мы сами. Но я полагаю вы согласитесь, что те, чьи материалы мы собираем, не только не в том положении, чтобы жаловаться, — сказал старик и сухо усмехнулся, — но для них это единственно возможный способ внести свой вклад в то, что мы пытаемся создать.

— Покажи ему, — настаивала женщина, которая привела его сюда.

Терпеливо улыбаясь, председатель кивнул. Гордо, торжественно, словно раскрывая тайны Вселенной, он наклонился и что-то потянул рядом со стулом. Часть стены отодвинулась в сторону, открыв разделенный телевизионный экран. На левой половине было изображено бесконечное пространство, в котором он изначально очутился. Неподвижные тела стояли по стойке смирно, как бесконечная Терракотовая армия; так далеко, насколько позволяла камера. На правой половине экрана азиат все еще стоял на одном из станков, тщетно пытаясь разобрать его.

— Так мы следили за тобой, — сказала женщина.

— А вот и наше главное достижение, — объявил председатель. — Или прототип.

Он потянул что-то еще под столом, и на противоположной стороне комнаты открылась еще одна секция стены. На экране был ряд домов. Они были не очень велики и не очень профессионально сконструированы. Они напоминали декорации ситкома, внешний вид места жительства главной семьи, как это было задумано кем-то не обладающим ни вкусом, ни художественным чутьем. Он добавил: — Вот здесь мы живем.

— Скоро у нас будет парк, — взволнованно сказала женщина, которая привела его сюда.

— И магазин! — восторженно воскликнула другая женщина, сидевшая дальше за столом.

— Я священник, — поднялся мужчина средних лет с аккуратно подстриженной бородкой. — Я могу женить людей!

Разом заговорили все остальные, но председатель встал и поднял руку.

— Как видите, мы тут кое-что строим. И хотим, чтобы вы стали частью этого. Мы хотим, чтобы вы присоединились к Совету.

Он посмотрел на ряд домов. Парк? Магазин? Браки? Он знал, что они пытаются построить. Общество… общество мертвых.

Он перевел взгляд на людей перед собой. Сложно было сказать наверняка, но он догадался, что все они из двадцатого века. В противном случае, их работа продвинулась бы гораздо дальше. Кроме того, он никого не узнал. Ни одной знаменитости. Здесь не было ни Альберта Эйнштейна, ни Мао Цзэдуна, ни Чарльза Дарвина, ни Наполеона, ни Джона Ф. Кеннеди, ни Гитлера. Они были никто. Среднее звено, а не лидеры.

Неудивительно, что они мыслили так мелко.

Он подумал о людях, которых убил до того, как его застрелили копы; и о тех, кто сидел в его подвале, за что его пытались арестовать; и о тех, о ком они не знали: о тех, кого он убил в других городах под другими личинами. Все они были где-то здесь, в первой комнате или во второй.

Председатель выжидательно улыбнулся.

— И это все, что вы хотите делать? — спросил он. — Строить дома, находить себе пару и притворяться, что все еще живы?

Мысль о таком мире угнетала его: пародия на мир, который они оставили позади, ничто иное, как бессильные тени жизни живых.

— Какой в этом смысл?

— Мы пытаемся создать жизнь для себя.

Он покачал головой.

— Мы не едим. Мы не спим. Мы не гадим. Мы не трахаемся. Вы называете это жизнью?

— Мы не живем.

— В этом суть, — он посмотрел на них глаза в глаза. — Вот почему я их ненавижу.

— Кого?

--">