Энн Райс - Интервью с вампиром

сумел возразить. «Видения – дело рук дьявола, – продолжал он. – Силы сатаны безграничны. Вся Франция сейчас в его власти, а революция – его величайший триумф». Оказывается, ничто не могло спасти моего брата, кроме молитвы и поста. В то время как близкие пытались удержать его от необдуманных поступков, дьявол восторжествовал в его теле. «Совершенно очевидно, что именно дьявол сбросил вашего брата с лестницы, когда убедился, что его коварный план не удался, – заявил священник. – Вы разговаривали тогда не с братом, а с сатаной».

Эти слова привели меня в бешенство. Он толковал о бесах, о колдовстве среди черных рабов, о похожих случаях в других странах, и, наконец, я взорвался. Я разгромил всю комнату и едва не прикончил его самого.

– В вашем состоянии? – спросил юноша.

– Безумие помогло мне, – ответил вампир. – Я вытворял такое, что было мне не под силу даже здоровому. Я мало что помню, эта суета мне и сейчас представляется фантастической: я выволок его через заднюю дверь, протащил по всему двору и бил головой о кирпичную стену кухни. Обессиленный, я сам едва не отдал Богу душу. Они усмирили меня и пустили мне кровь. Идиоты! Но самое важное, что именно тогда я осознал всю глубину своего эгоизма. Наверное, потому, что в словах священника услышал отзвук собственных слов, а его высокомерное отношение к брату напоминало мне мои чувства тогда. Как и его болтовня о дьяволе и почти болезненный отказ даже допустить саму мысль, что подлинная святость может быть найдена по соседству.

– Но он действительно верил, что вашим братом овладел дьявол.

– Это обычное человеческое отношение, – мгновенно возразил вампир. – Люди охотнее верят в дьявола, чем в Бога и в добро. Не знаю почему… Может быть, разгадка проста: творить зло гораздо легче. А говорить, что человеком овладел сатана, – все равно что объявить его сумасшедшим. Во всяком случае, я чувствовал, что именно к этому сводится смысл его слов. Не нужно видеть беса своими глазами, чтобы поверить в его существование. Другое дело – святой. Чтобы с кем-то, живущим рядом с тобой, происходили чудеса, подобные видениям моего брата? Нет, наше самолюбие не может допустить подобного!

– Мне это никогда не приходило в голову, – произнес его собеседник. – Что же случилось с вами дальше? Вы сказали, что вам пустили кровь. Это неминуемо должно было привести к смерти.

Вампир рассмеялся:

– Совершенно верно, но случилось непредвиденное. Вечером тот вампир снова вернулся ко мне, и как вы думаете зачем? Ему понадобились мои плантации. Я помню все детали той встречи, словно это произошло вчера. Было уже поздно, моя сестра, дежурившая около постели, заснула. Он вошел с черного хода, открыл двери без единого звука. Он был высокий, светловолосый и белокожий и двигался грациозно, как кошка. Первым делом прикрутил лампу и аккуратно прикрыл платком лицо сестры. Она не проснулась: так и спала спокойно всю ночь рядом с миской воды и полотенцем, которым вытирала мне лицо. Утром, когда она встала, я был уже не я.

Вампир вздохнул, облокотился на ручку кресла и обвел взглядом стены комнаты.

– Сперва я подумал, что родные позвали доктора, чтобы он попытался успокоить меня. И привести в чувство. Но когда он подошел поближе и склонился над постелью, мне сразу стало ясно, что я ошибся. Я разглядел его лицо при свете лампы и понял, что это не просто человек. Его серые глаза горели слишком ярко, да и длинные белые руки явно не были руками человека. Думаю, что в тот момент я догадался, кто передо мной, и все его слова потом уже не были для меня откровением. Я видел вокруг него неземное свечение. Такого существа мне еще не приходилось встречать. Я чувствовал свою полную ничтожность перед ним. Все мысли и терзания, даже страшная вина перед братом и желание умереть, вдруг словно перестали существовать. Я и сам перестал существовать! – Он прижал кулак к груди. – Передо мной открывалась новая жизнь, новые возможности. Он говорил, и мое изумление росло и росло. Рассказывал о своей жизни, о том, кем я могу стать, и прошлое померкло, превратилось в прах. Он заставил меня увидеть со стороны мою мелочную, себялюбивую, бесполезную жизнь. Я понял, сколь неискренни были мои молитвы, обращаемые к Богу и к святым, чьи имена я затвердил по книгам. Они нисколько не изменили моего жалкого, приземленного существования. И я увидел – вот мои подлинные божества, те же, что у всех: пища и деньги, безопасность и комфорт… Прах --">