Олег Игоревич Дивов - Ночной смотрящий

сказал Витя, откидываясь назад, чтобы удобнее было опрокинуть дозу — насколько позволял страховочный пояс, обвивавший столб.

— Ну, братка! — ответил Юра.

Они дружно выпили, причем Юра как раз увидел Лузгина и сделал поверх стакана большие глаза.

Витя у себя наверху закусывал.

— Слушай, Андрюха приехавши! — сообщил Юра хрипло.

— Где? — Витя принялся опасно вертеться на столбе. — О! Андрюха! Етить твою! Приехавши!

— Не приехавши, а пришодце, — поправил Лузгин. — Здорово, отцы.

— Здорово! А чего, где машина-то?

— Маринке оставил.

— Присаживайся. Братка, ну его на хер, слезай давай. Слушай, а Маринка приедет?

— Не приедет, — коротко ответил Лузгин, сбрасывая рюкзак.

— Во как… — сказал Юра понимающе. — Ну, выпей.

Витя спустился вниз, звякая «кошками», подошел к Лузгину и сунул ему мозолистую руку.

— Опять вырос, — оценил он. — И куда вы растете!

— Да куда мне расти, тридцать лет уже. Все ты шутишь, дядь Вить.

— Ско-олько?

— Тридцать.

— Это сколько же мне тогда?!

— Слушай, ты посуду давай, — напомнил Юра.

— На.

— Ну… Вот. Держи, Андрюха. С приездом.

— С приездом, — согласился Лузгин, опасливо заглядывая в стакан и заранее передергиваясь. Этикетка на водочной бутылке внушала сомнение даже издали, а уж вблизи… И налили ему сто граммов верных. Здесь по-другому не умели наливать. Не понимали, зачем. И вправду зачем, смысла ведь никакого. Пить надо, чтобы выпить.

Водка оказалась мерзкая, да еще и теплая. Наверное, поэтому она тут же, ударом, треснула в голову. Лузгин присел на траву и достал сигареты.

— Вы сейчас курите? — спросил он. Близнецы лет пять назад на спор вместе бросили курить. Кто первый закурит, с того ящик.

— Не-а, — мотнул головой Юра. — Этот-то смолит втихаря, я подозреваю…

— Чего-о?

— Молчу. Слушай, Андрюха, ты рыбки попробуй. Отличная рыбка.

Лузгин попробовал. Рыбу есть было можно, ее почти докоптили.

— Хорошая, — кивнул он. — Сами… настреляли?

Прислоненную к забору двустволку Лузгин сразу заметил, просто не знал, как о ней спросить.

Братья переглянулись.

— Слушай, а давай еще по одной, — предложил Юра. — Там и осталось-то всего ничего.

— Да мне же идти дом открывать. Мести, вытряхивать, мыть, воду таскать — возни на три часа… Может, вечером?

— Вечером не до того будет, — сказал Витя. — Давай сейчас. Да чего ты смотришь на нее? Хорошее вино.

Лузгин с трудом отвел взгляд от бутылки, закурил и кивнул.

На этот раз ему перепало чуть меньше, и по голове стукнуло не так сильно. Подзатыльничек, не больше.

— Хорошее вино, — повторил Витя. — Эх… Ладно, полезу доделывать.

Он зашагал к столбу.

— Что с телефоном? — спросил Лузгин.

— А-а, с ним всегда чего-нибудь. Трещать начал. Плохо слышно.

— А вечером что намечается?

Витя, уже закинувший одну ногу на столб и впившийся в дерево стальными когтями, оглянулся.

— Часиков в десять подходи на Кресты, — сказал он. — Поговорим. Там все будут, и ты приходи.

— С ружьем?

— А как же. Пули есть у тебя?

— Крупная дробь. Три ноля. Почти картечь.

— Ну, не знаю. Ты сначала тогда ко мне зайди, я тебе с пулями дам, у тебя же двенадцатый калибр?

— На кого охота-то?

— А х…й его знает, — очень честным голосом ответил Витя, карабкаясь на столб.

Лузгин в упор посмотрел на Юру. Тот сделал неопределенное движение носом.

— Слушай, ты откуда пешком-то? — спросил он.

— С повертки. Филино обогнул — водила посоветовал, который меня вез.

— Слышь, Витя? Ему водила посоветовавши Филино обойти.

— Какой еще водила?

— Который Андрюху до повертки везши. Вот гондоны ведь городские!

— Сучье, — поддержал Витя, заново пристегиваясь страховкой к столбу. — Андрюха, они тебе про собак бешеных не говоривши?

— Рассказывали. Мент на вокзале. Но этот, который вез меня…

— Вот гондоны рваные, етить твою!

— …он сказал, что дело не в собаках.

— Ага! — обрадовался Юра. — Слушай, люди у них кусаются! Да?!

Лузгин выставил перед собой ладони — мол, за что купил, за то и продаю.

— А вообще, — заметил Витя со столба, — если в нашем городе долго прожить, и кусаться начнешь, и лаять.

— Хорошо, — сказал Лузгин. — А кто тогда кусается?

— Зверь, — ответили ему. — Зверь ходит.

— Э-э… Какой?

— Я же говорю — х…й его знает. Следы вроде как у росомахи --">