Адам Нэвилл - Ритуал (СИ) (ЛП)

Сейчас мы хотя бы идем по тропе, которая отмечена на карте. А лес это другая земля. Там нет тропы, дружище. Ни одной.

— Да там здорово. Поверь мне. Подожди, сам увидишь. Это же национальный парк. Совершенно нетронутый, девственный лес.

Люк постучал указательным пальцем по карте. — Может быть… но ты не знаешь, что там за почва. Тут, по крайней мере, ровная скалистая поверхность. А там болота. Смотри. Здесь. И здесь.

— Будем держаться от них подальше. Просто пройдем через самую узкую полосу деревьев. Вот здесь. Пара часов и вуоля… окажемся на другой стороне.

Люк вскинул брови. — Ты уверен? Никто не знает, что мы здесь.

— Ну и что. В день нашего отправления Департамент охраны природы был закрыт, а в отделение в Порьюсе я никогда раньше не звонил. Но это не проблема. Такие меры предосторожности действуют только в зимний период. А сейчас еще только начало осени. Ни снега нигде нет, ни льда. А там мы сможем даже увидеть диких животных. Тем более, толстякам не пройти еще два дня по болотистой почве, не говоря уже про каменистую. Срезав путь, мы вдвое сократим расстояние. Продолжать сегодня поход крайне рискованно. А завтра вечером мы будем уже в Порьюсе. Взгляни на них. Они сдулись, дружище.

Люк кивнул, выпустив через ноздри две длинные струйки дыма. — Ты же босс.

2

Четыре часа, двадцать минут спустя

Валежник хрустел под ногами, разлетаясь на куски. Раздвигаемые ветки хлестали идущих сзади. Споткнувшись, Фил свалился в крапиву, но безропотно поднялся на ноги и бросился догонять остальных, которые к тому моменту уже практически бежали. Они двигались, сгорбившись, опустив головы. Несмотря на бьющие по лицам ветви и развязавшиеся шнурки, они продолжали путь. Пока на крошечной полянке Хатч вдруг не остановился. Он вздохнул и уперся руками в колени. Здесь слой сухостоя и гнилых листьев был не таким глубоким, и колючки больше не лезли под одежду.

Люк заговорил впервые с того момента, как они наткнулись на мертвое животное. Он задыхался, но все равно сумел засунуть в рот сигарету. Вот только прикурить ему ее никак не удавалось. Лишь после четвертой попытки, он выпустил, наконец, из ноздрей дым. — Думаю, это охотник.

— Здесь нельзя охотиться, — возразил Хатч.

— Тогда фермер.

— Но зачем закидывать на дерево? — снова спросил Дом.

Хатч снял рюкзак. — Кто знает. В этом природном парке никто ничего не выращивает. Это дикая местность. В том то все и дело. Можно мне сигаретку?

Люк вытер глаза. По его щекам текли слезы. Частицы порошкообразной коры проникли под веки. — Это убитый волком лось или олень. А потом… что-то закинуло его на дерево. Он бросил пачкой «Кэмела» в Хатча.

Тот поднял ее с земли.

Фил нахмурился, уставившись себе под ноги. — В лесу есть смотрители. Рейнджеры. Они бы…

Хатч пожал плечами и закурил. — Не удивлюсь, если мы первые люди в этих краях. Серьезно. Только подумайте, насколько огромен этот лес. Двадцать семь тысяч квадратных километров. Большинство из них — нетронутая природа. Сойдя с последней тропы, мы прошли минимум пять километров, и вряд ли здесь ступала нога человека.

Люк выдохнул дым и продолжил: — Медведь. Может, медведь его туда закинул. Чтобы никто его не съел. В смысле, на земле.

Хатч посмотрел на кончик сигареты и нахмурился. — Может быть. А в Швеции они большие?

Дом и Фил присели. Фил закатал рукав до локтя, обнажив пухлое белое предплечье. — Я уже весь исцарапался.

Лицо Дома было белого цвета. Даже губы. — Хатч! Я засуну эту карту в твою бесполезную йоркширскую задницу. — Он часто разговаривал с Хатчем в подобном стиле. Люк всегда удивлялся этим вспышкам вербального насилия. Но в этих перепалках не было подлинной ненависти, только фамильярность. Это означало, что у Дома с Хатчем были теперь более близкие отношения, чем у него. А он всегда считал Хатча своим лучшим другом. Поэтому дружба Хатча и Дома вызывала в нем жгучую ревность. Все они знали друг друга уже пятнадцать лет, но Дом и Хатч были столь же близки, как и во времена учебы в университете. Даже спали в одной палатке. При такой расстановке и Люк и Фил чувствовали себя обделенными. Люку казалось, что Фил чувствует себя точно так же. Даже если в этом невозможно было признаться, обойдясь без взаимных оскорблений.

Дом стянул с ноги ботинок. — Устроил нам праздник, мудак. Мы заблудились. У тебя же ни малейшего понятия нет, где мы находимся, --">