Джон Кифовер , Говард Филлипс Лавкрафт , Розмари Тимперли , Роальд Даль , А Дж Раф , Далчи Грей , Уильям Сэмброт , Карен Андерсон , Пол Уильям Андерсон , Джон Берк , Эндрю Бенедикт , Эдди Бертин , Чарльз Биркин (Чарльз Ллойд) , Саймон Джей , Майкл Джозеф , Ганс Гейнц Эверс , Питер Флеминг , Патриция Хайсмит , Кларк Клеменс , Сибери Куин , Оскар Кук , Пол Теридьон , Эдвард Лукас Уайт , Мартин Уоддел , Август Уильям Дерлет , Макнайт Малмер , Гарольд Мазур , Джек Ричи , Питер Ричи , Гарольд Рольсет , Тим Стаут , Линдсей Стюарт , Роберт Альберт Блох , Самюэль Хопкинс Адамс , Лесли Поулс Хартли , Мартин Армстронг , Эдгар Джепсон , Чарльз Бернард Гилфорд , Джон Гаусворт , Кирилл Юрьевич Андронкин , Джордж Филдинг Элиот , Р М Хили - Дом ужасов

несколько недель, тот же кошмар продолжает изводить меня. Как ни странно, но из всех достопримечательностей Калькутты, которые я мог в то утро осмотреть в обществе Кали, я выбрал именно жертвенное убийство пяти козлов, совершенное во имя богини Кали.

Палач привел из расположенного неподалеку небольшого загона пятерых молодых, отчаянно блеющих и вращающих от страха глазами животных, которые шли друг за другом. На мужчине была забрызганная кровью туника; даже его небритое лицо хранило на себе следы алых пятен, напомнивших мне о пурпурных отпечатках бетеля, оставленных на калькуттских улицах плевками любителей жевать этот орех. Козлов придерживали специально предназначенные для этого священнослужители, и в то солнечное утро я увидел, как животных расположили в особых деревянных загончиках — по одному в каждом, — так, что наружу торчали лишь их головы, которым предназначалось вскоре пасть под ударами кинжала или сабли. Ноги животных были туго связаны. Священнослужители начали читать каждому из них молитвы на хинди.

Взмах кинжала — и голова животного падает на землю, вырывается фонтан крови. Наклонившись, палач поднял ее и поднес к маленьким медным чашам, позволяя крови стечь в каждую из них. Люди, освящавшие животного, выдвинулись вперед, окунули кончики пальцев в чаши с кровью, после этого нанесли ими себе на лоб красные кружочки и снова принялись читать молитвы; теперь уже над мертвым телом. После этого козлиную тушу подвесили на крюк на стену храма, освежевали, и мясо распределили среди прихожан.

— Пищу в Индии никогда не выбрасывают, — пояснила мне Кали.

Над территорией двора кружили полчища мух; каждые несколько секунд откуда-то появлялись собаки, жадно слизывавшие с земли остатки крови. Прежде, чем приступить к очередной казни, палач старательно отгонял собак прочь.

Зрелище одновременно зачаровало меня и вызвало отвращение. Однако мои чувства не шли ни в какое сравнение с тем, что переживала Кали. Выражение ее лица, напряженность ее фигуры во время всей процедуры жертвоприношения свидетельствовали о полной отрешенности, погруженности в происходящее. Мне показалось, что она всем телом подалась в сторону места, где происходило это кровавое действо. При этом она не была лишь пассивной наблюдательницей, нет — она буквально слилась с происходящим, была поглощена им. Создавалось впечатление, что именно она была палачом, осуществлявшим жертвоприношение, хотя позже я понял, что она скорее напоминала другую Кали — богиню, во имя которой все это совершалось.

Словно она сама принимала все эти освященные кровью подношения. Если бы только я мог в тот момент осознать все это. Если бы я хоть наполовину смог тогда все это понять. Если бы хоть заподозрил что-то…

И снова я был первым, кто подал знак, что пора уходить.

Девушка молчала, пока мы шли от храма по тротуару и высматривали свободное такси. Двигалась она очень плавно, грациозно, ее сари едва колыхалось, взгляд сияющих глаз был абсолютно пустым, а выражение лица наводило на мысль о том, что она словно пребывает во сне.

— Вы почувствовали отвращение? — наконец спросила она.

— Пожалуй. Немного. Но в большей степени я был поражен происходившим.

Несмотря на то, что, как и полагалось воспитанному туристу, оказавшемуся в чужой стране, я во многом старался скрыть охватившее меня омерзение от вида совершаемого убийства, на самом деле, как показали дальнейшие события, в моих словах было больше правды, чем мне самому казалось.

— В самом деле? А обычно иностранцев все это шокирует.

— Я — особый иностранец, — с улыбкой проговорил я.

При этих моих словах, выразивших кажущееся удовлетворение от увиденного, она сделала нечто такое, что мне никогда не забыть. Она прикоснулась ко мне. Это было совсем легкое прикосновение к запястью, быстрое, нежное скольжение кончиков пальцев: товарищество, эмпатия, снова та же связь, то же чувство, которое я испытал в самом начале нашей встречи. Но, взглянув на нее, я понял, что она хотела сказать этим жестом: то, что мы были с ней — да простит меня Господь, — похожи друг на друга.

Легкая улыбка тронула ее губы.

— В старину, — произнесла она, — богине Кали приносили в жертву не козлов, а людей.

Я кивнул и почувствовал, что она ждет от меня чего-то большего. Чтобы я осудил жертвоприношение людей? Я продолжал молчать, а когда снова взглянул на нее, то заметил, что улыбка ее --">