Константин Иванович Ситников - Шерлок Холмс против Дракулы

прикрытых век, улыбнулся:

— Не сомневаюсь, вы хорошая жена и помощница. Не каждая девушка готова работать в школе и при этом учиться стенографии и машинописи, чтобы помогать мужу.

На миловидном личике нашей гостьи выразилось изумление:

— Да, я преподаю этикет и правила поведения в школе для девочек. Но как вы догадались?

— Это просто. У вас манеры классной дамы, вы не богаты и должны зарабатывать своим трудом. Следы мела и краски от ленты для пишущей машинки на запястье говорят сами за себя. За манжетой вашего платья, рядом с носовым платком, виднеется очинённый карандаш. Вряд ли девушка станет носить его, если не привычка часто и много записывать. Вы, наверно, и дневник ведёте стенографически. Я прав?

— Действительно, как просто. Позвольте мне продолжить. В мае этого года мой муж совершил деловую поездку в Трансильванию, и там с ним произошли ужасные вещи. Я даже не знаю, как рассказать о них. Всё это настолько странно, фантастично… Сначала я даже думала, что это бред, вызванный болезнью. И только доктор Ван Хелзинг…

— Доктор Ван Хелзинг? — Холмс бросил вопросительный взгляд в мою сторону.

— Никогда не слышал о таком, — признался я.

— Он голландец, живёт в Амстердаме, — пояснила гостья. — Настоящая знаменитость. Его пригласил в Англию доктор Джон Сьюард… Это наш общий друг: мой, Джонатана, Люси… Тоже необыкновенный человек. Ему всего двадцать девять, а между тем его заботам вверен громадный приют для умалишённых в Пурфлите. Он так любил её! Бедная, бедная Люси… — По щекам девушки потекли слёзы, и она торопливо достала платок.

— Уотсон, воды! И плесните туда немного бренди.

— Нет-нет, не надо, благодарю вас. Я не пью спиртное. Просто воды, если можно… Простите меня, мистер Холмс, я такая бестолковая рассказчица. Но я возьму себя в руки и исправлюсь.

Сделав два глотка из предложенного мной стакана и промокнув глаза, гостья продолжала:

— Джонатан… мой муж должен был передать кое-какие бумаги, связанные с покупкой поместья Карфакс в Пурфлите, Эссекс, некоему графу Дракуле. Он пробыл в замке Дракулы, в Трансильвании, до конца июня. За это время я получила от него пару ничего не значащих писем, а потом он и вовсе замолчал, и до середины августа от него не было никаких известий. Можете представить мою радость и тревогу, когда в августе я получила письмо из Будапешта, из больницы Св. Иосифа и Св. Марии, в котором говорилось, что Джонатан жив, хотя и очень болен. Я поспешила туда и, наконец-то, снова увидела моего милого Джонатана. Там мы и поженились 24 августа. Это был самый счастливый день в моей жизни. Возможно, последний счастливый день, мистер Холмс, ибо с той поры, как появилось это ужасное существо, я говорю о графе Дракуле, наша жизнь превратилась в непрерывную череду кошмаров.

— Расскажите о нём подробней, — попросил Холмс.

— Это ужасное, ужасное существо. Назвать его человеком у меня не поворачивается язык. Он силой удерживал Джонатана в замке, и только чудом мужу удалось бежать. Это едва не стоило ему рассудка! И вот недавно это чудовище, жаждущее крови, приехало в нашу тихую, славную Англию! Вы читаете газеты?

— О, да, это моё профессиональное хобби.

— В таком случае вы должны помнить репортажи в «Дейли телеграф» от 8 и 9 августа о сильном шторме в Уитби и разбившейся о скалы русской шхуне из Варны под названием «Димитрий». Вся команда шхуны исчезла, капитан умер, привязав себя к рулевому колесу, и только громадная собака выскочила на берег. Весь груз шхуны составляли пятьдесят больших деревянных ящиков, наполненных землёй. Предназначались они стряпчему мистеру Биллингтону, который и забрал их на следующее утро. Я помню эти подробности, потому что всё тщательно записываю. Вы правильно угадали насчёт дневника. И всё это имеет прямое отношение к делу.

— «Дейли телеграф», говорите? — переспросил Холмс. — Будьте добры, Уотсон, поройтесь в архиве. Что-то я не припомню сообщений о разбившейся шхуне. Должно быть, они не привлекли моего внимания, и я выкинул их из головы.

Пока я искал нужные газетные номера, гостья продолжала:

— Наши несчастья начались сразу же после этого кораблекрушения. Люси заболела, и ей становилось всё хуже. У неё начались приступы лунатизма, по ночам она вставала и пыталась выйти из дома, но я предусмотрительно запирала дверь. Один раз ей всё же удалось ускользнуть, без одежды, в одной сорочке, и я с трудом отыскала её на нашей любимой --">