Пауль Хейзе , Иоганн Август Апель , Фридрих Герштеккер , Генрих Зайдель , Теодор Кернер , Карл Буссе , Рихард Фосс , Генрих Цшокке , Ирина Розова - Мёртвый гость. Сборник рассказов о привидениях

остановился у давно погасшего камина, облокотился на него и начал рассказывать:

«От события, о котором я буду говорить, меня отдаляет уже ни много ни мало десять лет. Но стоит мне только вспомнить, как все настолько живо встает перед моими глазами, словно это случилось еще вчера и мне снова предстоит пережить эту жуткую сцену, от которой меня бросает то в жар, то в холод, совсем как той удивительной ночью.

Я сделал это вступление, с тем чтобы вы не подумали, что я вам морочу головы бессмысленными ночными грезами. Сны обычно забываются. Что я тогда пережил… Однако довольно предисловий: пора переходить к главному.

Итак, это случилось в разгаре лета 1880 года. Мне удалось выбить себе четыре недели отпуска, так как мой ревматизм уже тогда начинал невыносимо мучить меня. Минеральные воды, на которые я возлагал все надежды, оказались поистине чудодейственным средством. После трех недель я почувствовал себя словно заново рожденным, но, поскольку местную жару я переносил плохо, курортный врач выписал меня после принятия обычных двадцати одной ванны и посоветовал провести остаток моих каникул в более прохладной местности — при условии соблюдения всех мер предосторожности во избежание рецидива.

B Б. жил один мой друг детства, с которым я не встречался со времени заключения мира. После войны, которую он прошел в моей роте в качестве полкового врача, его назначили главным врачом больницы его родного города, где он женился, a наши старые дружеские связи поддерживались затем лишь благодаря тому, что я получал от него объявления в газетах о рождении очередного ребенка — всего их было пять или шесть.

Тем более приятно мне было неожиданно нагрянуть к нему в гости и убедиться в том, что мой старый товарищ чувствует ко мне такое же расположение, как и в то время, когда наши пути еще не успели разойтись: позже мне пришлось эвакуироваться в Майнц, чтобы залечить раны. Я остался с ним обедать. Это был (как шутила его любезная жена) единственный отрезок времени, когда он принадлежал себе больше, чем первому встречному больному, так как после обеда ему еще приходилось допоздна работать. Итак, мы договорились, что я буду ждать его вечером после театра в одном трактире, который он мне показал.

Мои одинокие послеобеденные часы пролетели достаточно быстро. Правда, кроме моего бывшего соратника, я не знал ни одной живой души в этом красивом старом городе, с которым я, еще в бытность мою фенрихом,^[1] свел однажды беглое знакомство. Тем не менее, буквально на каждом шагу мне попадалось столько нового и интересного, что меня так и подмывало сделать пару набросков в альбоме. Кроме того, воздух был таким приятно прохладным после утренней грозы, что я плюнул на театр — сомнительные летние подмостки — и с удовольствием заполнил время до нашего свидания вечерней прогулкой на свежем воздухе вдоль лесистого берега реки.

Я так углубился тогда в свои мысли, что об обратной дороге вспомнил только с наступлением ночи. Правда, прогуливаться в такую ночь было таким же наслаждением, как и днем, поскольку показавшийся во всем своем великолепии месяц так осветил местность, что на дне реки в мелких местах можно было разглядеть камушки, мерцавшие в набегавших волнах подобно серебряным шарикам.

Таким же, словно перенесшимся ради меня из сказки, предстал передо мной и сам город, окутанный серебристой дымкой. Часы на старом соборе пробили девять; утомленный длительной прогулкой, я хотел пить, и отдых в трактире, к которому меня проводил один любезный горожанин, казался мне вполне заслуженным. Так как моего друга все еще не было, я заказал себе еды и кружку легкого вина, которым я утолил острую жажду. Доктор все еще заставлял себя ждать. Он мог прийти с минуты на минуту, поэтому я заранее велел принести мне огненного рауэнтальского, о котором он говорил за столом, чтобы сразу же по приходе друга сделать пару глотков этого благородного напитка за его здоровье. Это был действительно „услаждающий напиток“, достойный того, чтобы окропить им цветок старой дружбы. Однако он не выполнил своего назначения. Вместо моего доброго приятеля появился где-то около десяти гонец с запиской, в которой друг просил извинить его отсутствие: его вызывали в деревню к одному тяжелобольному пациенту, поэтому он не знал, сможет ли вообще вернуться этой ночью.

Так я был предоставлен себе самому и вину, которое, впрочем, меня не очень веселило, если я --">