Георгий Александрович Зотов - Сказочник

сравнении с чумой.

Сволочь. КАК ЖЕ Я ЕМУ ЗАВИДУЮ.

Под ногами хрустит снег. Сегодня, говорят, минус сорок – по местным меркам, лютый мороз. Я чувствую покалывания игл холода – но лишь слегка: так, наверное, люди ощущают летом приятную прохладу, если ветер дует с реки. Оборачиваюсь – окна Небоскрёба светятся, все до одного… Я не вижу, но знаю – косари снуют туда-сюда с папками бумаг, телефоны на столах дрожат от звонков, накрашенные секретарши с завитыми кудряшками ежесекундно снимают трубки. Чёрное высотное здание со шпилем, копия «Эмпайр стейт билдинг» в Нью-Йорке. Залитый светом Небоскрёб дико смотрится посреди мёртвого, утонувшего во тьме города, – сегодня авария на станции, отключили электричество. Разве я не гений предвидения? Ещё в двадцатые годы подписал распоряжение о масштабном строительстве офисов косарей в городах Европы, поскольку… Тьфу ты, вот это я точно вспоминать не хочу. Нет-нет, даже и не упрашивайте. Меня и так ВСЕ вокруг задолбали: твой косяк, твоя ошибка, сам виноват.

А мне и возразить нечего. Увы, они полностью правы.

…Никао прочищает горло натужным кашлем, в стороны летят брызги. Тряся скрюченными пальцами, достаёт платок (тот самый, из кармана) и трубно сморкается. Он в очередной раз усвоил – спорить со мной бесполезно, и мечтает доложить о нашей беседе тощему брату, а также рыженькой сестрице. Вяло махнув на прощание рукой в пузырях от чесотки, Никао вперевалочку бредёт к своему автомобилю. До его квартиры и старая улитка доберётся за пять минут неспешным ползком, но наш красавчик не таков. Брата поджидает белый «мустанг», затаившийся в окружении сугробов. С мощным двигателем, кожаным салоном и личным водителем. Каждому из нас по службе от Мастера положена машина. У меня тоже есть, и такого цвета, что… Вот скажите, пожалуйста, – разве это не рабство, если мне не позволено выбрать даже столь убогую мелочь, как раскраска собственного автомобиля? Бред. Знать бы раньше, что сны сестры – просто яркая пустышка… Но теперь поздно менять стиль.

Хлопнула дверца. Глухо рычит мотор.

«Мустанг» срывается с места – белый призрак проносится среди прохожих. Несмотря на тьму, они веселы, в руках – сумки с покупками, орут что-то в мобильные телефоны. Невский проспект забит иномарками: в пятницу вечером, как всегда, пробки. Рекламные щиты предлагают почистить зубы, посмотреть блокбастер и взять кредит. Я безразлично скольжу взглядом по надписи на стене дома – крупные белые буквы на синем фоне:

«Граждане! При АРТОБСТРЕЛЕ эта сторона улицы наиболее ОПАСНА»

О, а я ведь помню улицу совсем другой. Аккурат в это время всегда начиналась бомбардировка со стороны Петергофа. Не поверите, явственно вижу картину – словно на потрескавшейся от старости чёрно-белой ленте немого кино. Спрятав лица от жгучего мороза за шалями и шарфами, ленинградцы еле переставляют ноги, переваливаясь с боку на бок, – волокут санки, где гроздьями смёрзлись охапки хвороста. Они идут сквозь метель вслепую, следуя невидимому компасу. Я разглядываю очерченные чёрным контуром провалы ртов, запавшие щёки, мне легко угадать их мысли – они хотят ЕСТЬ. На углу, неловко привалившись к лестнице, сидит женщина с открытыми глазами, полными льда. Умерла дня три назад, тело по грудь занесло снегом, но горожане так ослаблены, что некому убирать трупы. Плёнка памяти, прошуршав, заканчивается. Блокада в прошлом. Теперь на проспекте – толпы, скупающие под Новый год подарки в дорогих бутиках, румяные от мороза девушки, смех и царство шопинга в вихре снежинок. Они не знают о нас – тогда и сейчас. Не замечают блестящий над городом шпиль Небоскрёба, не чувствуют, как, разрывая тела на миллиарды молекул, сквозь них стрелой летит ослепительно-белый «мустанг» брата Никао. У нас свои магистрали, рабочие офисы, средства передвижения – и даже (не верится, правда?) свои кальянные. Мы – тень северной столицы, извращённое отражение Питера в кривом зеркале… И вот мы-то их видим. Четверо из нас при желании запросто могут стать ими.

Я, например, спокойно превращаюсь в человека. Когда захочу.

…Смотрю на часы. Мне надо съездить за парочкой косарей – ночи стоят студёные, работы выше крыши. С персоналом никогда нет проблем: выбор сказочно богат. Звонить в гараж, вызывать автомобиль? Не думаю. Поездка неофициальная, а мой шофёр лишь обрадуется возможности поскучать без дела. Ещё бы – он ведь бледнеет и заикается при --">