Френсис Мэрион Кроуфорд - Верхняя полка

щетку. На неприглядного вида матрацах лежали аккуратно сложенные одеяла, которые великий юморист современности сравнил с холодными гречишными оладьями. Можете себе представить и полотенца. Стеклянные графины были наполнены прозрачной жидкостью слегка коричневатого цвета, от которой исходил слабый, но оттого не менее тошнотворный запах, отдаленно напоминающий запах машинного масла. Шторки унылого цвета наполовину закрывали верхнюю полку. Свет знойного июньского полдня едва проникал в каюту. О, как она мне ненавистна!

Стюард разместил в каюте мои вещи и посмотрел на меня с таким видом, словно ему не терпелось поскорей уйти, — возможно, чтобы получить чаевые и с других пассажиров. Всегда нелишне заручиться благосклонностью служащих, и я тут же дал ему несколько монет.

— Постараюсь все сделать для вашего удобства, — сказал он, опуская монеты в карман. Тем не менее в его голосе прозвучала удивившая меня неуверенность. Может быть, теперь принято давать больше чаевых, и он остался недоволен? Но я склонялся отнести странности в его поведении за счет того, что он был «под мухой». Однако я ошибся и проявил несправедливость к человеку.

В тот день ничего примечательного не произошло. Мы покинули пристань точно по расписанию, и выход в море был очень приятен, потому что день был жаркий и душный, а на палубе дул свежий ветерок.

Вы, конечно, представляете первый день на пароходе. Люди ходят взад и вперед по палубам, глазеют друг на друга, порой совершенно неожиданно для себя встречают знакомых. Никто не знает, как будут кормить — хорошо, плохо или посредственно, пока две первые трапезы не положат конец сомнениям. До самого острова Файр ничего определенного нельзя сказать и о погоде. За столами сначала тесно, а потом все просторнее и просторнее. Бледные пассажиры вдруг вскакивают со своих мест и опрометью несутся к двери, а бывалые мореплаватели только вздыхают с облегчением, когда убегает страдающий морской болезнью сосед, — и просторнее, и горчица целиком в твоем распоряжении.

Все переходы через Атлантику похожи как две капли воды, и те, кому это приходится делать часто, не гоняются за новизной. Разумеется, всегда любопытно посмотреть на китов и айсберги, но, в конце концов, все киты похожи друг на друга, айсберги редко видишь с близкого расстояния. Для большинства пассажиров самые приятные минуты на борту океанского парохода — когда после последней прогулки по палубе, после последней сигары, они, изрядно утомившись, со спокойной совестью расходятся по каютам. В тот первый вечер я что то разленился и направился в свою сто пятую раньше обычного. Открыв дверь, я с удивлением обнаружил, что у меня появился попутчик. Чемодан, почти такой же, как у меня, лежал в противоположном углу каюты, а на верхней полке — аккуратно сложенный плед, зонтик и трость. Я то полагал, что буду один, и почувствовал разочарование; в то же время мне было любопытно, кто мой попутчик, хотелось взглянуть на него.

Вскоре после того, как я лег, явился и он. Мой попутчик был очень высок, худ и бледен, с рыжеватыми волосами и усами и водянисто серыми бесцветными глазами. На мой взгляд, было в его облике что то подозрительное: встретишь такого на Уолл стрит и ни за что не догадаешься, что он там делает. Слишком тщательно одет, слишком странный. На каждом океанском пароходе попадаются три четыре подобных типа. Мне вовсе не хотелось заводить с ним знакомство, и, засыпая, я решил про себя, что изучу его привычки, чтобы всячески избегать встреч с ним. Если он встает рано, я буду вставать поздно, если поздно ложится, я буду ложиться рано. У меня не было никакого желания узнать его поближе. Единожды повстречав людей такого рода, потом, как назло, встречаешь их повсюду. Бедняга! Я зря волновался, принимая все эти решения: с той ночи я больше его не видел в сто пятой каюте.

Я уже крепко спал, когда внезапно проснулся от сильного шума. Судя по всему, мой попутчик спрыгнул с верхней полки на пол. Я слышал, как звякнула щеколда, он почти тотчас же отворил дверь и побежал по коридору, оставив дверь открытой. Была небольшая качка, я думал, что он споткнется и упадет, но мой сосед бежал, будто за ним кто то гнался. Дверь раскачивалась на петлях в такт движению судна, и этот звук действовал мне на нервы. Я поднялся, затворил дверь и в темноте пробрался на свою полку. Я снова заснул, но сколько проспал, не представляю.

Когда я снова проснулся, было еще темно, у --">