Александр Леонидович Лекаренко - Трип

хватали за рукав, ему кричали в ухо: «Мужчина, я дам тебе то, о чём ты и мечтать не мог!». Но, он отталкивал цеплявшиеся за него руки, злобно мотал бородой и целенаправленно продвигался вперёд.

Преодолев несколько сотен метров людского потока, основательно встрёпанный Данила прорвался к стойке бара «Чёрное серебро».

— Ну, ни хуя себе, кого я вижу! — завопил бармен. — Я уже стал забывать, как воняет твоя грязная борода!

Это был здоровенный, губастый гоблин, настолько чёрный, что кожа его отливала синевой, голову его украшала корона из птичьих перьев, на татуированной груди болталась гроздь амулетов.

— Что пить будем? — спросил он. — Заведение угощает.

— Водку, — мрачно ответил Данила.

— Босс сегодня в ударе, — сообщал бармен, булькая в стакан из литровой бутыли. — Выплясывает в «Театр-Модерн» с канканом голых девок. Хочешь его увидеть?

— Не в этот раз, — Данила залпом выпил двести грамм и утёрся рукавом. — Слушай, тут один мой знакомый прибыл. Ты всех знаешь, может, видел? Седой такой, в костюме с галстуком. И голимый совсем.

- Ну, если голимый, так ищи его на второй линии, — ухмыльнулся бармен. — Дальше, я думаю, он ещё не успел уйти.

Данила кивнул, пожал широкую, как лопата лапищу, унизанную серебряными перстнями и вышел из бара.

За ядовито-неоновым фасадом первой линии простирались пространства тьмы. Здесь тянулись кварталы развалин, валялись остовы брошенных машин и стояла мусорная вонь. Кое-где чадили костры, на которых убогие поджаривали пойманных крыс.

Ванька не дошёл даже до костра. Он сидел сразу за углом бара, возле мусорного бака, тупо уставившись перед собой. Кисти его рук мелко подрагивали. На нём был хороший, старомодный костюм, белая рубашка и галстук, который он в жизни не носил. Только туфли были, так себе, не нашли хороших туфель для Ваньки.

— Вставай, — Данила дёрнул его за рукав.

— А? — вскинулся Ванька. — Где я?

— Ты там, где тебе придётся быть, — жёстко ответил Данила. — Поднимайся и пошли.

Купив по дороге бутылку водки, он втащил спотыкающегося Ваньку в фойе отеля «Раненый Орёл». Это было самое дешёвое, но и самое тихое заведение. Здесь никто не веселился. Здесь останавливались те, у кого оставалась ещё искра воли и копейка денег, чтобы удержаться на первой линии. На звонок вышел заспанный хозяин.

— Номер для одного, — Данила щёлкнул по стойке стёртой монетой.

— Вас двое, — мрачно сказал хозяин.

— Я уйду, — раздражённо ответил Данила.

В комнате наверху, более чем скромно обставленной, но вполне пригодной для жилья, Данила поставил на стол бутылку водки и выложил рядом с ней три монеты.

— Это всё, что я могу тебе дать, — сказал он. — Хватит, пока будешь осваиваться. Дальше сам.

— Я в аду? — жалобно спросил Ваня.

— Ты можешь называть это место, как хочешь, — жёстко ответил Данила. — Но здесь можно жить и здесь надо работать, как и везде. Трактористы здесь не нужны. Но ты можешь, например, встречать новоприбывших. Увидел кольцо на пальце или золотую цепочку, — хватай его за руку и тащи в этот отель. Хозяин заплатит. Крутых не трогай, их сразу видно, они сами знают, куда идти и что делать. Голимых не трогай, пусть их. Вращайся, Ваня, осваивайся или скатишься в самый низ, там такое, что язык не поворачивается сказать. Я не смогу приходить часто. Я человек небогатый, мне такие путешествия слишком дорого обходятся. Когда увидимся и увидимся ли, не знаю. Всё, Ваня. Пошёл я. Устал очень.

Сияющий неон расплывался у Данилы в глазах радужными пятнами, когда он вышел на дорогу, то уже еле волок ноги. Веки у него слипались, колени дрожали. Он слабо помнил, как свернул на перекрёстке, к дому. Уже почти падая, он постучался к старухе и уронил монету в её сморщенную ладонь.

На следующее утро он проснулся от победного крика петуха. В окно бил луч солнца и требовательно заглядывал козёл Гришка, в смысле, чего-нибудь пожрать. Данила вздохнул, кряхтя сполз с постели и пошёл копать картошку.

--">