Фрэнсис Пол Вилсон - Рожденный дважды

произведений. Издательство «Даблдей» купило его два года назад и выпустило прошлым летом. Затраты на рекламу, как для большинства произведений начинающего автора, равнялись нулю. Немногие рецензии на роман были столь же вялыми, как и читательский спрос, и книга канула в неизвестность. Ни одно издательство, выпускающее книги в мягких обложках, не пожелало переиздать ее.

Рукопись четвертого романа лежала в дальнем левом углу его стола. Сверху на ней лежало письмо из «Даблдей», отвергавшее ее. Он надеялся, что ошеломляющий успех «Ребенка Розмари» откроет дверь и его роману, но напрасно.

Джим потянулся за письмом. Оно было от Тима Брэдфорда, редактировавшего его роман «Дерево». Хотя Джим знал письмо наизусть, он снова перечитал его.

«Дорогой Джим,

сожалею, но я вынужден вернуть «Анжелику». Мне нравится язык романа и его персонажи, но сейчас нет рынка для книг на такую тему. Никого не заинтересует современная ведьма, соблазняющая мужчин во сне. Повторю то, что сказал в прошлом году, когда мы вместе обедали: Вы талантливы и перед Вами как писателем откроется большое, может быть, великое будущее, если Вы перемените тему — откажетесь от романов ужасов. Этот жанр бесперспективен. Если Вы хотите писать про таинственное и сверхъестественное, попробуйте обратиться к научной фантастике. Я знаю. Вы не можете не думать о том, что «Ребенок Розмари» все еще в списке бестселлеров, но это ничего не значит. Успех книги Левина — случайность. Романам ужасов пришел конец. Их низвергла атомная бомба. Спутник и другие достаточно страшные реальности нашей жизни…»

Может, он и прав, подумал Джим, бросая письмо на стол и отгоняя воспоминание о том горьком чувстве разочарования, которое охватило его, когда он получил в субботу это письмо.

Но что же ему делать? «Таинственное и сверхъестественное» — единственное, о чем он хочет писать. Он читал научную фантастику, будучи мальчишкой, и она ему нравилась, но писать на эту тему он не намерен. Черт побери, ему хотелось пугать людей!

Он вспомнил, какой испытывал страх и потрясение, читая книги таких писателей, как Блох и Бредбери, Мэтисон и Лавкрафт, в пятидесятые и в начале шестидесятых годов. Он мечтал, чтобы у его читателей так же захватывало дух, как у него, когда он читал этих мастеров.

Джим твердо решил держаться своей темы, он был уверен — у него найдутся читатели. Нужен был только издатель, достаточно смелый, чтобы отыскать их. Пока этого не случится, он готов мириться с отказами. Он знал, еще когда начал писать, что они — неотъемлемая часть писательского ремесла. Не знал он только, что отказы могут так сильно ранить.

Джим закрыл свое исследование о сатанизме и колдовстве и встал. Время сделать перерыв. Может быть, дело пойдет лучше, если он побреется и примет душ. Самые удачные мысли приходили ему в голову под душем.

Вставая, он услышал лязг крышки почтового ящика и направился к входной двери. По дороге, проходя через гостиную, включил проигрыватель. Там стояла пластинка «Роллинг Стоунз». Зазвучала мелодия песни «Вдоль дороги по одному». Мебель в гостиной осталась от родителей Кэрол — это был их дом: жесткие кушетки, тонконогие стулья, неправильной формы столики, много пластика — так называемый «современный стиль» пятидесятых. Он обещал себе, что, когда у них будут деньги, он купит мебель, пригодную для людей. Или, может быть, стереопроигрыватель. Но все его пластинки моно. Так что, наверное, лучше сначала купить мебель.

Он поднял с пола почту. Ничего интересного, за исключением чека от «Монро экспресс» — на этой неделе порядочная сумма, — они наконец заплатили ему за серию политических статей «Бог умер». Замечательно. Он может повести Кэрол куда-нибудь поужинать. Наконец он добрался до ванной. «Привет, Волк», — сказал он в зеркало.

Темно-каштановая шевелюра, закрывавшая лоб до самых бровей, кустистые бакенбарды во всю щеку, пучки вьющихся волос у воротника рубашки и щетина, которая у любого другого могла вырасти только дня за три, делали его школьное прозвище как нельзя более подходящим. Ему дали его в футбольной команде средней школы в Монро. И конечно, прежде всего из-за обросших волосами кистей рук. Волк Стивенс, лучший нападающий команды, всякий раз бешено таранивший линию защиты противника. За исключением нескольких несчастных случаев — с другими, — футбольные годы остались в его памяти как счастливые. Очень --">