Алексей Викторович Лебедев - Легенды Аркхэма

библиотеку и коллекцию всевозможных диковин — от разграбления невеждами и торгашами. Что до денег, ценных бумаг и недвижимости, то с ними он расстался без сожаления.

По договоренности с наследниками покойного и муниципалитетом Аркхэма Этьен-Лоран организовал музей Рэндольфа Картера в одном из старых домов за чертой города — неподалеку от развалин поместья — и на протяжении пяти лет сам был его официальным хранителем, после чего передал этот пост мне, Кристоферу Мэнтону.

Мой отец, Джоэл Мэнтон, был директором Восточной средней школы, а родился и воспитывался в Бостоне, где, по меткому выражению Картера, «приобрел то характерное для жителя Новой Англии самодовольство, которое отличается глухотой ко всем изысканным обертонам жизни». Впрочем, идейные разногласия ничуть не мешали их с Рэндольфом дружбе, лишь укрепившейся после встречи с Неименуемым. И справедливости ради, должен отметить, что как член городского совета и филантроп, отец внес немалый вклад в создание и развитие нашего музея.

Насчет себя хвалиться не буду: при жизни Рэндольф вряд ли принимал меня всерьез. Для него я был всего лишь сыном старого друга, либо одним из толпы юных поклонников известного писателя. Пожалуй, я и впрямь был таким — почти полвека назад!

После исчезновения Картера я ни больше, ни меньше как предпринял свое собственное расследование — лазил в Змеиное Логово, не обнаружив там, впрочем, ни змей, ни разгадки тайн, а также бродил по окрестным болотам и спускался под землю, в глубокие норы, что прорыты в наших холмах неведомо кем и неведомо когда, но почему-то никого не интересуют. Последствия этих исканий весьма печально сказались на моем здоровье: повредив ногу, я охромел, а вдобавок заработал воспаление легких и кашель, который мучил меня потом многие годы. Близорукость я успел получить еще раньше, допоздна просиживая в библиотеке Мискатоникского университета.

Понятно, что отец был страшно рад, когда я согласился занять мирную и спокойную должность хранителя музея. К счастью, он был далек от понимания тайного смысла артефактов, манускриптов и книг, переданных в мое ведение, в то время как у меня в процессе изучения их порой кровь стыла в жилах…

Замечу также, что моя инвалидность сохранила мне жизнь, в отличие от многих аркхэмских мужчин моего возраста во время Второй мировой, хотя я ничуть не меньше тогда желал отправиться на фронт и сражаться с врагами. В те времена мне едва перевалило за тридцать, но выглядел я и чувствовал себя гораздо старше.

Как хранитель музея я жил прямо при нем, в одной из свободных от экспозиции комнат. Если учесть, что я был единственным обитателем старого дома на отшибе, а также принять во внимание мои физические недостатки, то с годами я сам стал чем-то вроде одной из достопримечательностей Аркхэма, причем зловещего толка. Не исключено, что мною пугали детей.

Что до посетителей музея, то я довольно скоро разочаровался в этой публике. На мой взгляд, они были далеки от понимания личности Картера и его таинственного Пути. Для одних он был модным писателем прошлого, для других — героем Первой мировой, для третьих — чудаковатым коллекционером и краеведом. Увы, истинных знатоков попадалось мало, и со временем — все меньше и меньше.

Итак, шли годы, а тайна Рэндольфа Картера оставалась неразгаданной.

Свами Чандрапутра исчез в тот же злосчастный день 1932 года, когда встречался с де Мариньи и Эспинуоллом. Впрочем, у полиции были все основания считать этого типа шарлатаном и даже вовсе не индусом.

В 1937-ом умер от рака старый мистик Уорд Филлипс. На своем надгробии он завещал вырезать странное двустишие, якобы принадлежавшее арабскому поэту VIII века Абдулле Альхазреду:

Не мертво то, что в вечности живет, Со смертью времени и смерть умрет.

Не знаю, может ли подобная поэзия служить утешением?

Когда в 1940-м немцы вторглись во Францию, Этьен-Лоран де Мариньи отправился сражаться за свою историческую родину, и сгинул в пучине войны.

Мой отец скончался в 1945-ом, так и не дождавшись победы. Матери я лишился еще раньше… И в то время, как вся Америка ликовала и чествовала героев, я остался совсем один, со своим музеем никому не нужных вещей.

До тех пор пока в Аркхэме не объявился приятный молодой человек с европейским акцентом, простодушно разыскивающий Рэндольфа Картера.

Это случилось в один из теплых дней августа 1948 года.

Должен признаться, что, к --">