Георгий Старков - Тихий холм

со скоростью света растворившийся во мгле.

Было ещё кое-что. Странное имя, паутиной облепившее все остальные образы и вытесняющее их из головы, как взрослый хулиган расшвыривает шпану помельче.

Алесса.

Имя, покачивающееся в сознании, почему-то было хуже всего. Из-за него жутко болела голова – даже во сне. Это, наверное, было неправильно, потому что это был сон, и в нём ничего не могло болеть. Но очаг боли в голове пульсировал ровно с такой силой, чтобы она не могла отрицать его наличие.

Это имя... оно что-то от неё требовало, чего-то ждало. Она не знала, что делать, и это сводило её с ума. Алесса, вздыхала окутавшая её тьма. Алесса, пели ржавые рельсы нестройным хором. Алесса, Алесса. Имя вспухало и расширялось, поглощало всё. Она с ужасом поняла, что сейчас её череп лопнет, не в силах терпеть давление изнутри, и мозги хлынут наружу из ушей и глазниц.

- Мэм?.. С вами всё в порядке?

Нет, не всё в порядке, думала она, чувствуя, как мир, созданный её воображением, сереет и тает. Не всё в порядке. Сейчас она проснётся, сон уйдёт, как бесконечная череда других кошмаров... но имя, это имя, оно останется в памяти и будет глодать её день и ночь, пока она не умрёт.

Алесса.

глава 2

Хизер медленно подняла голову, которая весила сейчас не меньше полтонны. Сперва ей никак не удавалось воспринимать то, что её окружало – вещи казались слишком далёкими и тёмными, но потом в глазах более-менее прояснилось.

Уходящее солнце выглядывало из-за горизонта и окрашивало пол в багровый цвет. Вокруг за низкими круглыми столиками сидели люди. Пожилая супружеская пара справа от Хизер тихо беседовала о чём-то своём и смеялась. Но большинство посетителей закусочной просто сидели, уставившись в еду, и хмуро поглощали свои порции под аккомпанемент звука моторов за окном.

Хизер повернула голову и посмотрела на того, кто её разбудил. Вопреки её ожиданию, это был не официант, а парень в униформе посыльного – должно быть, просто проходил мимо. Он с тревогой вглядывался в огромные мешки под глазами Хизер.

- У вас всё хорошо? – переспросил он. – Вы так... так стонали, и я подумал...

Хизер сделала попытку улыбнуться. Лучше бы не делала, потому что парень тут же неосознанно подался назад. М-да, обречённо подумала Хизер. Это плохой знак, когда ты улыбаешься мужчине, а тот пятится от тебя, словно привидение увидел. Очень плохой.

- Мне приснился сон, - сказала она и выпрямилась на стуле. – Спасибо, что разбудили.

Парень беззаботно махнул рукой; озадаченное выражение потихонечку сползло с его лица. Теперь Хизер увидела, что это вполне симпатичный молодой человек – из тех, кто поёт под гитару у костра и возвращает обронённый на улице бумажник владельцу, даже если в нём лежат пять тысяч долларов мелкими купюрами. Хизер стало немного стыдно из-за того, что она ненароком подарила парню пару неприятных минут. Тот, впрочем, не был в обиде.

- Да что вы, - сказал он. – Ну, я пошёл.

- Удачи, - напутствовала Хизер. Она сидела и смотрела, как парень прошёл к выходу из закусочной, показал оттуда жест «о’кей» и шагнул через стеклянную дверь.

Хизер направила взгляд на клетчатый паркет пола и попыталась вспомнить, что же ей такое приснилось. В памяти были только какие-то обрывки, которые рвались, стоило за них покрепче схватиться. Рельсы... Гудок... Ничего особенного – стандартный фирменный кошмар Хизер. Но она была уверена, что минуту назад он ей не казался банальным. Так бывало всегда... всегда, когда её одолевали страшные сны.

Ладно, проехали. Хизер оглядела остатки своего скромного пиршества. Пустая коробка из-под корейской лапши – отец всегда с неодобрением относился к её увлечению корейской кухней, говорил, что рано или поздно она заработает себе язву, - окрошки белого хлеба да стакан молочного коктейля. Вовсе не тот рацион, который может вогнать в сон, но вот она умудрилась. Хизер попыталась представить себе, как она выглядела со стороны, когда спала в окружении всех этих неповторимых предметов, озарённая к тому же багровыми лучами солнца. Наверное, конченой идиоткой.

Она потянулась, разминая затекшие мышцы. Пора оклематься и отправиться в путь. Она хотела вернуться домой до того, как стемнеет – иначе отец будет волноваться о ней. Он всегда был одержим её безопасностью. Когда Хизер исполнилось шестнадцать и она уже могла отлучаться от дома по собственному желанию (к её чести, она никогда не горела желанием --">