Рэй Дуглас Брэдбери - Труба

приказывать им. Их ничто не волнует, не заботит. Они спрятались от всего мира в своей трубе. Они касаются друг друга руками, губами, а когда их выносит на перекресток труб, встречный поток тесно соединяет их… Они плывут рука к руке, покачиваясь на поверхности, и кружатся в водоворотах, неожиданно подхватывающих их. — Она провела руками по стеклу, забрызганному дождем. — Они плывут к морю, а позади тянутся трубы, трубы… Они плывут под всеми улицами — авеню Гриншоу, площадь Эдмунда, Вашингтон, Мотор-сити, Океан-сайд и, наконец, океан. Они проплывают под табачными лавками и пивными, под магазинами, театрами и железнодорожными станциями, под ногами у тысяч людей, которые даже не знают или не думают об этой трубе…

Голос Анны осекся. Она помолчала и потом спокойно продолжила:

— Но вот — день проходит, гроза уносится прочь. Дождь кончается. Сезон дождей позади. — Она, казалось, была разочарована этим. — Вода убегает в океан, медленно опуская мужчину и женщину на пол трубы. — Она опустила руки на колени, не отрывая от них глаз. — Вода уходит и забирает с собой ту жизнь, которую дала этим двоим. Они ложатся рядом — бок о бок. Где-то наверху восходит и заходит солнце, а у них — вечная ночь. Они спят в блаженной тишине. До следующего дождя.

Ее руки лежали на коленях ладонями вверх.

— Красивый мужчина, красивая женщина… — пробормотала она, наклонив голову и зажмурив глаза.

Внезапно Анна выпрямилась и посмотрела на сестру.

— Ты знаешь, кто это? — горько улыбнувшись, спросила она.

Джулия не ответила: бледная, с трясущимися губами, она с ужасом смотрела на сестру.

— Мужчина — это Фрэнк, вот кто! А женщина — я! — почти выкрикнула Анна.

— Анна! Что ты…

— Да, Фрэнк там!

— Но Фрэнк пропал несколько лет назад, и уж конечно он не там, Анна!

Теперь Анна обращалась ни к кому-то — а ко всем сразу — к Джулии, окну, стене, улице.

— Бедный Фрэнк, — говорила она, глотая слезы. — Я не знаю, где он. Он не мог найти себе места в этом мире. Его мать отравила ему всю жизнь! И он увидел трубу и понял, как там хорошо и спокойно. О. бедный Фрэнк! Бедная Анна, бедная я, бедная! Джулия, ну почему я не удержала его, пока он был со мной! Почему я не вырвала его у матери?

— Замолчи! Замолчи сейчас же, и чтобы я этого больше не слышала!

Анна отвернулась к окну и, тихонько всхлипывая, положила руку на стекло.

Через несколько минут она услышала, как сестра спросила:

— Ты кончила?

— Что?

— Если ты кончила реветь, иди сюда и помоги мне, а то я не справлюсь до утра.

Анна подняла голову и подсела к сестре.

— Ну что там?

— Здесь и вот здесь, — показала Джулия.

Анна взяла иглу и села поближе к окну. Сумерки сгущались. От дождя темнота стала чересчур густой, и только вспыхивавшие время от времени молнии освещали крышку люка на мостовой.

Примерно полчаса они работали молча. Джулия почувствовала, что у нее слипаются глаза. Она сняла очки и откинулась в кресле. Буквально через тридцать секунд она открыла глаза, потому что хлопнула входная дверь и послышались чьи-то торопливо удаляющиеся шаги.

— Кто там? — спросила Джулия, нащупывая свои очки. — Кто-то стучался, Анна?

Она, наконец, надела очки и с ужасом уставилась на пустой стул, на котором только что сидела Анна.

— Анна! — она выскочила и бросилась в прихожую. Дверь была распахнута, и дождь злорадно стучал по полу.

— Она просто вышла на минутку, — дрожащим голосом сказала Джулия, близоруко вглядываясь во тьму. — Она сейчас вернется, правда, Анна, дорогая! Ну ответь же мне, сестренка!

Крышка люка на мостовой приподнялась и опустилась. Дождь продолжал выстукивать на ней свои ритмы.

--">