Дэвид Джеймс Шоу - Сделали!

голодных пираний. Лакомый кусочек добыт ценой подбитых глаз и племенной междоусобицы.

Концерт набрал критическую массу, измеряемую ушибами и переломами и, наверное, крайним неудобством. Ники все это уже не волновало. Необузданная энергия его решения была наркотической: кровь забурлила у него в жилах. Пусть лопаются перепонки. Пусть прольется кровь.

Пусть творится история, прямо сейчас.

ППВМ: Просто Поехали Вашу Мать!

Джембоуна первым застигло эхо только что выданного соло Лиз-Аха, отразившееся от дальней стороны чаши арены. Звук вернулся глухим и неестественным. Он вытаращил глаза. Микрофон выскользнул из его пальцев и хлопнулся на сцену. Но сверхусиленного грохота его падения не было.

Нацист Курт поскользнулся и в изумлении плюхнулся на задницу.

Абсолютная тишина наступила так внезапно, что сдавило барабанные перепонки. Переход был головокружительным: Ники ощутил себя, словно пытался дышать в вакууме.

Хай-Фай и Арчи продолжали жечь, гримасничая, принимая позы, долбая струны, пока до них не дошло, что они не издают ни звука. На это потребовались считанные мгновения.

Хлеб прекратил артиллерить. Зрелище было несуразным, почти смешным. Двойное Очко оказался в том же положении.

Стадионный менеджер выглядывал из-за боковых кулис. Он поднес кулак ко рту, уронив блокнот, приземлившийся с крепким глухим шлепком, отчего Арчи вздрогнул и чуть не влетел в стояки.

Все до единого предварительные усилители, усилители мощности, трансформатор, контурный усилитель и колонки от перегрузки замкнули предохранители и спалили все схемы. Элементы динамиков и кабели представляли собой лужи сверкающей плазмы. Трое техников еще подергивались после сильных ударов током. Пленки, крутившиеся на скорости 15 дюймов в секунду, сплавились в бесполезные пластиковые диски, а сами магнитофоны превратились в кучу шлака.

Хлеб осторожно положил палочки. Медленно, аккуратно. В свое время он наблюдал, как от звуков некоторых частот разлетаются стекла, лопается резина, отключаются люди, вырубаются подопытные животные. Тыльной стороной ладони он смахнул пот с глаз.

Арена была завалена брошенными вещами. Обувь, дешевенькое бельишко, „железо“, „комбаты“, джинсы, панковские рубашки, шляпы, трусишки, лифчики, кружева, ремни, свистки, пояса. Пустое пещерообразное пространство напоминало грязную барахолку… Или, как мелькнуло у Ники, его спальню при первой жене.

В грудах и горах никем не занятого тряпья позвякивали бутылки с бухаловом, мелькали тайком пронесенная трава, липовые документы, оружие, скудная мелочь и несколько тысяч билетных корешков. Где-то поближе к сцене виднелся пиратский гульфик Джембоуна среди одежды того, кто за него сражался.

Но людей не было.

Джембоун громко выругался, и его слова эхом вернулись к нему. Раздраженно пожав плечами, он потопал со сцены, мимо Ники, удостоив его лишь ядовитым взглядом и заметив:

— Завтра у нас еще один концерт, а переть отсюда четыреста миль. И какого хрена нам делать со всем этим дерьмом?

Все молчали. Даже стадионный менеджер.

Все они были напуганы наступившей тишиной и сами боялись издать малейший звук, лишь бы не исчезнуть, не лопнуть, не испариться.

Ники медленно вышел на середину сцены и уселся прямо на край. Его ноги болтались как раз там, где охрана в желтых рубашках…

Были.

Ладно. Пункт первый: ты хотел славы, ты ее получил.

Пункт второй: аппараты занимали два сорокапятифутовых трейлера. Теперь всё уничтожено. Ники медленно уронил лицо в ладони.

Пункт третий: публика полностью занимала арену…

Стадионный менеджер скрылся. Вероятно, отправился искать телефон, не спекшийся в кусок пластмассы.

Раньше Ники мечтал попасть на обложки журналов „Рип“ и „Роллинг Стоун“, только не „Тайма“ и „Ньюсуика“. Он оставался сидеть на краю сцены, когда к нему в конце концов подошли люди.

Сколько прошло? Время остановилось. Какая разница?

Дамы и господа, „Газм“ покинул арену.

— Простите.

Подняв глаза, Ники увидел троих в костюмах. Стадионный менеджер стоял за ними, вне зоны досягаемости. Стукачи всегда держатся подальше, когда пахнет жареным. ФБР? ЦРУ? Тайная полиция? Эскадрон смерти? Как же можно наказать того, кто сотворил такое?

— Вы Ники Пауэрc? Вы — менеджер группы „Газм“?

Ники морально приготовился к наручникам. Он не ответил. Старшему, похоже, очень хотелось иметь точные исходные --">