Стивен Кинг - Томминокеры

дюймов темного металла… десять… целый фут…

Это машина, или грузовик, или прицеп, — внезапно пришло ей в голову? Но почему именно здесь?

Впрочем, ничего удивительного. Ей уже приходилось находить в лесу достаточно странные вещи — бочки пива, бронзовые подсвечники, всякую всячину. Почему бы и этому предмету не оказаться каким-нибудь рефрижератором? Все может быть!

Однако крепко же он врос в землю! Пальцы ее наткнулись на камень, однако предмет, казалось, врос и в него, уходя далеко вниз.

Питер взвизгнул.

Взглянув на собаку, Андерсон встала. Колени ныли. Она стряхнула приставшую к одежде хвою и взглянула на часы. О, она потратила на свои раскопки уйму времени — больше часа! Уже четверть пятого!

— Пошли, Пит, — позвала она. — Хватит заниматься ерундой.

Питер вновь взвизгнул, не трогаясь с места. Внезапно Андерсон увидела, что его бьет дрожь, как при лихорадке. Она никогда не слыхала до сих пор, что у собак бывает лихорадка, но решила, что у старых животных все возможно. На мгновение заколебавшись, она отбросила сомнения и подошла к псу. Присев перед ним на корточки, она взяла его морду в ладони, ощущая, как собака дрожит.

— Что с тобой, мальчик? — прошептала она, хотя ответ был вполне ясен. Здоровый глаз Питера неотрывно смотрел на предмет, торчащий из земли у нее за спиной. Потом собака перевела взгляд на хозяйку, словно говоря: «Нужно быстро сматывать удочки, Бобби! Эта штука нравится мне почти так же, как твоя сестра!»

— Ладно, — с трудом проронила Андерсон.

Питеру оно не нравится. Мне тоже.

— Пошли, — она решительно шагнула на тропинку. Питер с готовностью последовал за ней.

Они уже были на тропинке, когда Андерсон, как жена Лота, оглянулась. Ей удалось заметить две вещи. Во-первых, предмет вовсе не врос в землю, как ей сперва показалось. Он просто выступал из нее, вот и все. Во-вторых, он напоминал тарелку — не ту тарелку, с которой едят, а плоскую металлическую тарелку или…

Питер залаял.

— Хорошо, — кивнула Андерсон. — Я слышу тебя. Пошли.

Пошли… и пусть все это катится к…

Она шла по тропинке за Питером, наслаждаясь мягкими лучами летнего солнышка. Ведь это первый по-настоящему летний денек, разве не так? День летнего солнцестояния. Самый длинный день в году. Она отогнала муху и улыбнулась. Летом в Хейвене хорошо. Самое лучшее времечко. Да и вообще Хейвен — лучшее место на земном шаре. Когда-то Андерсон верила, что проведет здесь только некоторое время, необходимое, чтобы отойти от юношеских потрясений, от своей сестры и внезапного ничем не мотивированного ухода (Анна называла это капитуляцией) из колледжа, но некоторое время обратилось сперва пятью, потом десятью годами, те в свою очередь затянулись до тринадцати — и так далее. Питер состарился здесь, а в ее черных как смоль волосах начала поблескивать седина.

Ей пришло в голову, что она могла бы провести в Хейвене всю оставшуюся жизнь, лишь посещая раз в два-три года своего нью-йоркского издателя. Город поглотил меня. Это место поглотило меня. Эта земля поглотила меня. И это вовсе не самое плохое. Во всяком случае, не хуже многого другого.

Похоже на тарелку. На металлическую тарелку.

Сорвав ветку, она отогнала ею назойливую муху. Муха кружила вокруг головы… а в голове, подобно мухе, неотвязно крутилась мысль, которую она также не могла отогнать от себя.

Проклятая штука на мгновение завибрировала под моими пальцами. Я чувствовала это. А потом вибрация прекратилась. Что в земле может вибрировать подобным образом? Трудно сказать. Возможно…

Возможно, это была вибрация на уровне психики. Андерсон не слишком верила в подобные штучки, но никакого другого объяснения не было. По-видимому, ее мозг послал ей какой-то подсознательный сигнал, который выразился в тактильном ощущении. Питер, конечно, тоже почувствовал что-то в этом роде, ведь старый бигль не захотел подходить к предмету.

Забыть.

И она забыла.

Но ненадолго.

Ночью поднялся сильный ветер, и вышедшая на крыльцо покурить Андерсон прислушивалась к его шуму и свисту. Раньше — еще год назад — Питер обязательно присоединился бы к ней, но сейчас он не тронулся с места, свернувшись калачиком на своей подстилке.

Андерсон обнаружила, что все еще думает, думает о прощальном взгляде, брошенном на торчащую из земли тарелку. Позже, вспоминая об этом моменте, она почти верила, что именно тогда, прикуривая сигарету, она и --">