Чарльз Уильямс - Сошествие во Ад

расположившихся вокруг главных действующих лиц в шезлонгах и креслах, были подающие надежды юноши и удалившиеся на покой мужчины, честолюбивые молодые дамы, весьма недалекие молодые дамы, не в меру разговорчивые молодые дамы. Все они внимали и, можно было заметить, внимали с легким разочарованием.

Разнесся слушок, что мистер Стенхоуп написал комедию, и собрание очень рассчитывало на комедию современную. Но оказалось, что его занимала пастораль. В своих объяснениях он не оставил слушателям ни малейшей надежды: это не современная комедия, это пастораль — и ничего больше. Им придется удовлетвориться этим. Он согласился прочитать пьесу, и большего от него требовать нельзя. Он не будет давать советы по распределению ролей; он не склонен вмешиваться в постановку. Ну, может быть, зайдет как-нибудь на репетицию, но вмешиваться — нет уж, увольте.

Лучшего — за исключением неизбежности пасторали — и желать было нельзя. Постановка, не утрачивая преимуществ авторства живого классика, обретет еще и преимущества классика почившего, поскольку именно последние, как правило, не вмешиваются в сценическое воплощение своих творений.

Едва будущая труппа уяснила это обстоятельство, как напряжение тут же спало. Зрители разглядывали высокую, слегка сутулую фигуру в рабочем кресле и вслушивались в многообразие звучаний действительно очень хороших стихов. Стенхоуп не страдал от недостатка известности, но зачастую оказывался на вторых ролях. Однако на сей раз ему пришлось стать первым, и его аккуратно подстриженные седые волосы, быстрый взгляд, которым он время от времени окидывал аудиторию, отрываясь от рукописи, вольный взмах руки вскоре захватили общее внимание.

Миссис Парри тоже слушала и думала о том, что пьесу придется собирать заново. «Сплошной кавардак», — определила она про себя, вспомнив, как ее приятель однажды отозвался о постановке шекспировской «Бури» — да и о самой пьесе тоже. Чем-то пастораль Стенхоупа напоминала «Бурю». Конечно, Шекспир был величайшим английским поэтом, а мистер Стенхоуп таковым пока не был. И все же…

Начать с того, что пьеса прямо так и называлась: «Пастораль». Это никуда не годилось. Сюжет рыхлый, не привязан ни ко времени, ни к месту. Любому мало-мальски образованному слушателю сразу становилось понятно, что автор понадергал отовсюду кусочков и переиначил по-своему. Стихи — да, это самый настоящий Стенхоуп — в его новейшей, возвышенной и одновременно смахивающей на эпиграмму манере, но и в них то и дело проскальзывали какие-то полузнакомые тона. Во время чтения второго действия у миссис Парри мелькнуло даже словечко «стилизация», но исчезло, едва она задумалась, заслуживает ли стилизация хлопот, связанных со сценическим воплощением.

В пьесе обитали Герцог со своей прекрасной дочерью, которая то ли сбежала из дворца, то ли ее похитили, — в общем, каким-то образом она оказалась во власти многочисленных разбойников. Был там еще Сын Дровосека, который часто жег сучья, и у него с Принцессой приключилась любовь. Ни к селу ни к городу затесались два не ладящих между собой фермера. Герцог то и дело переодевался — сначала в деревне, а потом — в лесных дебрях, где к тому же бродил некий Медведь. Вот он-то и декламировал больше всех. Соперничать с ним в объеме текста мог разве что Хор. Поначалу миссис Парри подумала, что Хор составляют деревенские жители, потом, поскольку хор чаще всего появлялся в лесу, у нее мелькнула мысль, что со Стенхоупа станется призвать в Хор деревья, а то и лесных духов. От самого автора объяснений ждать не приходилось, он просто назвал Хор своим «экспериментом». К концу чтения миссис Парри было ясно, что с Хором придется разбираться в первую очередь.

Она решительно пресекла обсуждение пьесы, возникшее было между действиями, а едва автор закрыл рот, как позвали к чаю. Но если поэт поначалу счел чай поводом увильнуть от дискуссии, то здесь он просчитался. Несколько мгновений миссис Парри колебалась, подбирая подходящее слово: «фантастично» казалось слишком опасным, «поэтично» — и непопулярно, и чересчур; впрочем, оба годились как синонимы «идиллии», на чем миссис Парри в конце концов и остановилась.

— О, весьма идиллически, мистер Стенхоуп, и так значительно! — с чувством произнесла она.

— Вы очень любезны, — пробормотал Стенхоуп. — Но вы и сами видите, я был прав насчет переработки — сюжет, мне кажется, рассыпается.

Миссис Парри --">