Ричард Матесон - Проценты

Возможно ли, что его родители теперь против их женитьбы? Уже после того, как дали слово?

«Что же я творю? — подумала она. — Я же все просто выдумываю. Все без исключения».

Джеральд повернулся и взглянул на нее, и она поняла, что все время, пока размышляла, не сводила с него глаз.

— Что случилось, Кэтрин?

— Дорогой, ты такой молчаливый.

Он печально улыбнулся и крепче сжал ее руку.

— Правда? — спросил он. — Прости. Дело в том… ладно, я объясню позже. Я… — Он оборвал шепот, потому что они уже подходили к родителям.

Перед камином были расставлены тяжелые стулья и кушетки. Худое тело мистера Круикшэнка покоилось на одной из кушеток. Его супруга опускалась на стул.

Мистер Круикшэнк похлопал по кушетке рядом с собой.

— Садитесь сюда, Кэтрин, — сказал он.

Она испуганно присела. Кэтрин ощущала запах чистоты и крахмала, исходящий от его рубашки, и запах помады, какой были покрыты его редкие седые волосы.

Она старалась не дрожать. Волны жара от камина прокатывались по ногам. Она подняла глаза. «Очередной потолок в восемь метров», — подумала она. И книги, тысячи книг. Прячущиеся в тени мраморные бюсты хмуро смотрели вниз с верхних полок книжных шкафов. Потолок был покрыт громадными фресками в зеленоватых тонах. Повсюду виднелись очертания живых тропических растений в огромных кадках, и их листья были похожи на зеленые кинжалы.

— Вам двадцать пять, Кэтрин, — произнес мистер Круикшэнк. Вопросом это было лишь наполовину.

Она сложила руки.

— Да. — Горло ее сжалось. «Первый обед с родителями моего жениха», — подумала Кэтрин. Она напряженно ждала, что он скажет дальше.

Однако мистер Круикшэнк больше ничего не сказал. Краем глаза она видела, как его костлявые пальцы неутомимо барабанят по коленной чашечке.

— Отец, я… — внезапно заговорил Джеральд. Голос его оборвался, когда у него за спиной открылась дверь и вошел дворецкий с кофе.

«Вечер никогда не закончится», — думала Кэтрин, когда дворецкий наклонялся к ней с подносом. Она взяла чашечку кофе. Налила немного сливок из серебряного молочника, положила пол-ложечки сахара и размешала как можно тише.

Мистер Круикшэнк потягивал черный кофе без сахара. Его чашка чуть позвякивала о блюдце. Кэтрин изо всех сил старалась не замечать этого звука. Она пыталась сосредоточиться на треске поленьев в камине. Но все равно слышала проклятое позвякивание.

Она взглянула на Джеральда, потом на его мать. Оба сидели, глядя в чашки. У нее вдруг окаменели все мышцы. «Не знаю, почему я так боюсь, — подумала она. — Боюсь его отца, его матери, его дома. Это просто ужасно, бояться того, что является частью Джеральда, но я ничего не могу с собой поделать. Я хочу, чтобы он увел меня подальше от всего этого».

Она снова взглянула на Джеральда. В нем что-то зрело. Нарастало, словно раздуваемый ветром огонь. Она видела это. Она сидела и дожидалась, понимая, что вот-вот чтото произойдет, он заговорит, или закричит, или разобьет об пол чашку. Его горло подергивалось, когда он ставил свою чашку и быстрым движением облизывал губы. Она напряженно ждала, и ее руки дрожали. Она поняла, что не в силах дышать и все в комнате, за исключением Джеральда, словно уплывает куда-то вдаль.

Затем, когда этот миг прошел, она заметила мраморный бюст далеко у него за спиной. «Над дверьми на бюст Паллады у порога моего, — напыщенно и неуместно процитировал вдруг внутренний голос. — Сел — и больше ничего»^[1].

— Отец, — быстро проговорил Джеральд, и ее взгляд сосредоточился на его лице. Он сидел на краешке стула, вжимая ладони в колени.

Она оцепенела, дожидаясь ответа мистера Круикшэнка.

— Джеральд, — отозвался тот, и Кэтрин, вдруг поперхнувшись, нервными пальцами отставила чашку с блюдцем.

Джеральд смотрел на отца. «Господи, да говори же!» — кричало ее сознание.

— Мне… мне кажется, — запинаясь, начал Джеральд, — мне кажется, у Кэтрин есть право знать. До того, как мы поженимся.

Один жуткий миг стояла тишина. Затем мистер Круикшэнк произнес:

— Знать? — Голос его звучал холодно.

Она взглянула на него, и ее снова испугал тик под его правым глазом.

Она отвернулась и заметила, как сильно побледнела мать Джеральда. Та в страхе смотрела на сына.

Джеральд сжал руки в кулаки.

— Ты понимаешь, о чем я говорю, — сказал он, — о…

— Хватит, — с угрозой в голосе произнес его отец.

Джеральд замолчал. Он сжал рот. Затем --">