Андрей Леонидович Мартьянов - Вестники времен [= Знамя над Тауэром]

груди белым львом, поднявшимся на дыбы, и добрую, поблескивающую начищенным металлом кольчугу. Второй рыцарь являлся печально знаменитым на все графство Аржантан сэром Мишелем, баронетом де Фармер.

Разумеется, оба дворянина сжимали в руках узкие мечи-бастарды. Острия клинков были направлены на грудь противника. Рыцари выглядели основательно подвыпившими, отчего их движения казались несколько аляповатыми, будто у кукол-марионеток из театра бродячих лицедеев.

— Сударь, — Мишель де Фармер, тот самый дворянин, что столь невежливо ответил священнику, обратился ко второму поединщику, — вы, кажется, изволили назвать меня… меня… Слушай, Горациус, как ты меня обозвал?

— Злобным норманном, — старательно выговорил рыцарь с белым львом. — И еще как-то… Не помню. Зато ты, пьянчуга, сказал, будто я трус!

— Да? — озадачился сэр Мишель. — А почему?

— Прекратите! — пожилой аббат, поддерживаемый ухмыляющимся братом Корнелиусом, снова возвел очи горе. — Судари мои, идите в дом и, помолясь, мирно вкушайте отдых!

Оба сударя, выдыхая винные пары, словно и не услышали речей священника. Им было не до того.

— Черномазый сарацин! — сэр Мишель бросил в лицо противника первое вывернувшееся на язык оскорбление. — Еретик!

— Почему это я — еретик? — уязвился Горациус. — Это ты весь вечер орал, будто являешься потомком какого-то одноглазого языческого божка! Как его там?..

— Одина! — рявкнул сэр Мишель. Услышав подобные речи, аббат еще больше ослабел и повис на руках брата Корнелиуса. Любому христианину должно быть известно, что языческих богов никогда не существовало, а поклонение им карается духовным судом и отлучением от церкви.

— Нехристь! — выкрикнул сэр Горациус и, едва не споткнувшись об валявшийся на дворе камень, ринулся в атаку. Его меч с почти неслышным уху шипением рассек воздух над головой сэра Мишеля, но почему-то вонзился не в противника, а описал крутую дугу и высек искры из устилавших двор булыжников.

— Промахнулся, — ядовито заметил сэр Мишель и некуртуазно рыгнул. — А вот тебе!..

Теперь клинок нормандца обрушился на Горациуса…

В трактатах знаменитейших мудрецов (как христиан, так и древних ромеев) стократно указывалась непреложная истина: «Безмерное питие вина не способствует остроте разума и точности движений». Что на своем примере и подтвердили два благородных сэра. Увы, но Горациус из Наварры и Мишель де Фармер из Нормандии, решившие задержаться в странноприимном доме монастыря Святой Троицы, потребляли вино со вчерашнего вечера и к рассвету опьянели столь значительно, что позабыли о запрете Церкви обнажать оружие на освященной земле.

Аббат вновь попытался напомнить об этом рыцарям.

— Кому Церковь не мать, тому Бог не отец! — с рыданиями в голосе провозгласил отец Теобальд. И вдруг настоятель, глядя на блистающие средь двора обители отточенные мечи, воспрял духом, вырвался из сильных волосатых лап брата Корнелия, воздел над головой два перста и…

— Пре-кра-тить! — этот вопль священника совпал с несколькими звонкими ударами железом о железо. — Отлучу!

Это была серьезная угроза. Если ты живешь в последнем десятилетии XII века и знаешь, что Святая Церковь возвышается даже над императорами, королями и герцогами, направляя и указуя, ты, сколь бы не был пьян, не станешь губить душу.

— Может быть, помиримся? — Горациус первым опустил меч. — И потом, я спать хочу…

— А я хочу отыграться! — воскликнул сэр Мишель. — Какой из меня рыцарь без лошади, доспеха и без денег?

— Знаю, какой! Ик… — пьяно кивнул Горациус из Наварры. — Странствующий!

И рек он истину. Сэр Мишель де Фармер, старший сын барона Александра де Фармер действительно был не просто рыцарем, но рыцарем странствующим. А если выражаться понятнее — бродячим искателем всяко разных чудесных приключений на свою голову.

* * *

Сэр Мишель ехал к папе.

Еще вчера вечером, остановившись на ночлег в бенедиктинской обители Святой Троицы, молодой рыцарь дал самому себе твердое и незыблемое слово: вина не пить, в кости не играть, в драки не встревать, а вовсе показать монахам самого себя благочестивым христианским паладином, каковой алчет лишь ночлега под крышей да малую толику хлеба насущного.

…Нельзя сказать, что папа сэра Мишеля — уважаемый в округе барон Александр де Фармер — со слезами умиления ожидал прибытия в родовой замок старшего отпрыска. Да, --">