Руслан Ряфатевич Агишев - Физик против вермахта (СИ)

рыночного торговца, у которого на уме лишь купи-продай? Как можно здесь бездумно рубить с плеча⁈

Память тут же услужливо подкинула ему воспоминание про один недавний случай на заводе. Один из назначенных управленцев средней руки, розовощекий пухленький мужичок тридцати лет, заявился на утреннюю планерку в сборочный цех и взял слово. С апломбом, чуть причмокивая от осознания своей важности, он начал рассказывать про важность новых технологий в работе предприятий, про особую необходимость использования гаджетов. Теслин, в тот день случайно оказавшимся на планерке в сборочном цехе, просто не верил своим ушам, слушая речь этого человека. Работницы, получавшие крошечную зарплату, чуть выше минимальной, внимательно слушали про искусственный интеллект, технологии big data и виртуальность. Правда, работницы, сидевшие и стоявшие возле конвейера и станков 1970–х и 1980-х гг., больше обращали внимание на дорогой и хорошо сидевший на выступающем костюм, на его сытое и довольное лицо, модные очки. Кто-то из них в пол голоса обсуждал размер его премиальных и стоимость его автомобиля. Тот же, не обращая на это внимание, продолжал размахивать айфоном последней модели и вещать про внедрение современных технологий в этом конкретном цеху. Теслин за свою жизнь уже не раз встречал таких людей с хорошо подвешенным языком, умеющих красиво, пусто и долго говорить об общих вещах. Такими были некоторые работники обкомов и министерств конца 1970-х и начала 1980-х гг., привыкшие раздавать руководящие инструкции, не вникая в суть вопроса. Они тоже были одеты в очень хорошие костюмы, имели дорогие, обычно заграничные, аксессуары, также снисходительно, покровительственно смотрели на обычных работников. Смешно вспомнить, но фоне этих балаболов даже приблатненные коммерсанты и откровенные бандиты смотрелись более выгодно и по-деловому. Они привыкли не болтать, а решать конкретные жизненные вопросы. Даже их противные рожи и нахрапистые ухватки Теслин сейчас воспринимал более близкими и, страшно сказать, родными.

— Пустые балаболки, — с презрением пробормотал Николай Михайлович, медленно вышагивая по выщербленной асфальтовой дорожке к следующему заводскому корпусу. — К чем пришли? Умение красиво болтать снова в почете. Они же даже не понимают то, о чем говорят. Заладят, как дятлы, одно и тоже: инновации, виртуальность, гаджеты. А, что стоит за этим? Где суть? Скажите мне! — раскрасневшись, Теслин замахал руками, словно оппонировал какому-то собеседнику. — Ответьте! Где она здесь, у нас на заводе?

Тут он замолчал, чувствуя, что снова излишне разволновался. Плохо. Чай, не мальчик уже. В прошлом году семьдесят лет стукнуло. Его терапевт, добрейшая Наталья Викторовна, уже не раз говорила, что ему нужно поумерить свой пыл и перестать все принимать так близко к сердцу. Главное же, с улыбкой повторяла она, нельзя пропускать прием прописанных ему лекарств.

— Дай Бог ей здоровья и ее деткам, — улыбнулся мужчина и полез в нагрудный кармашек за лекарством. — Возиться со мной, дураком. Эх, я бы уже, наверное, давно уже на себя рукой махнул. Она же молодец, — уважительно бормотал Теслин, вспоминая приятное открытое лицо врача. — И дочка у нее такая же. Красавица, умница, в хирургии работает. Руки легкие, золотые. Эх, а мои-то, совсем другие… Как чужие…

Из небольшой бутылочки, что у него всегда была с собой, он запил небольшую таблетку. Через некоторое время, уже давно ставшее привычном давящее чувство в области груди стало ослабевать. Раньше легче становилось на пять-шесть дней. Сейчас же отпускало совсем на чуть-чуть. Вот так погуляешь немного на улице, подышишь полной грудью, а потом снова боль наваливается.

— Эх, — печально прошептал он, сплевывая таблеточную горечь. — Совсем, как чужие. Вот так…

Да, дожил. Супруга уже давно покинула его. В большой квартире, обстановка которой еще хранила созданный ею уют, остался совершенно один. Дочка, в которой они с супругой с детства не чаяли души и баловали, как только могли, около десяти лет назад уехала в столицу и с головой окунулась в новомодный дизайнерский бизнес. Сошлась с таким же, как и она, у которого на уме были одни лишь деньги. С той поры, всякий раз по приезду к отцу в гости, Николай Михайлович от нее слышал одно и тоже: кругом все плохо, люди быдло, никто ее не понимает, бизнес душат, работать не дают, никто не понимает ее гениальные идеи. Захлебываясь от восторга, она описывала свои --">