Андрей Анатольевич Посняков - Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах

«Колбеги…» – молнией пронеслось в голове Дивьяна, и ноги его перестали держать тело…

Совсем рядом, в лесу, послышался тоскливый вой волка.

– Успеем до темноты? – придержав коня, молодой варяг в богатом темно-голубом плаще нетерпеливо обернулся к развалившемуся в низких санях погонщику – худющему простоватому парню, длинному, словно жердь, оттого и прозвище – Жердяй.

– Должны успеть. – Жердяй быстро подобрался и, подгоняя лошадь, чмокнул губами. – Недалеко уж.

Пожав плечами, варяг погнал коня вперед, где, у запорошенной глубоким снегом излучины, дожидались его всадники в кольчугах и с копьями. Дружина…

– Где заночуем, ярл? – Один из воинов – светлоглазый, с небольшой бородкой, щегольски заплетенной в косички, – выехал навстречу предводителю. – Я предлагаю в лесу. Говорят, здесь видели кюльфингов.

– Кюльфингов? – Ярл усмехнулся. – И кто ж тебе об этом сказал, уважаемый Снорри? Не Жердяй ли? Слышал, вы вчера долго о чем-то шептались у костра.

– Жердяй рассказывал о местных колдунах, – заметно смутился Снорри. – Думаю, что тут все волки – оборотни. Слышишь, как воют?

Ярл покачал головой, остановился рядом с дружиной, ожидая, когда по замерзшей реке подтянется обоз – десяток саней, запряженных крепкими низкорослыми лошадками. Кто-то из дружинников заметил, что о кюльфингах лучше спросить знающего мужика Трофима Онучу, что, как самый опытный и бедовый, ехал в последних санях.

– Колбеги? – переспросил он, придержав лошадь. Плотненький, крепко сбитый, в плаще из волчьей шкуры, Трофим напоминал небольшой стожок сена. Голени его были смешно перевязаны двойными обмотками-онучами, отчего Трофим и получил свое прозвище.

– Бывали тут и они. – Он махнул рукой и зашевелил губами, что-то подсчитывая. – Года три прошло с последнего раза. Ну, о том старый Конди лучше расскажет, у него от колбегов все сыновья полегли… Эй, Жердяй! – Трофим Онуча вдруг замахал руками. – Сворачивай, сворачивай! Куды ж тебя несет-то, жердину?!

– Что такое? – вскинул глаза ярл.

– Так вон, вон, повертка! – Трофим показал кнутом на пологий, поросший кустами мыс, блестевший в лучах заходящего солнца. – Узковата, правда, да зато прямиком к усадьбе. К ночи будем.

Ярл задумчиво поскреб бородку. Не очень-то хотелось ему тащиться лесом, куда лучше по реке – и широко, и удобно, да и быстро – ни деревьев, ни кустов, ни бурелома – одна наезженная колея – своя же, тут, по Паше-реке, к Пашозерскому погосту и ехали, утомились, в глубоком снегу путь пробивая, да вот зато теперь – в обрат – уж как хорошо! Удобная была дорога.

– А что, по реке никак нельзя попасть к этому Конди? – поинтересовался ярл.

Трофим Онуча кивнул:

– Можно. По Шуйге-реке до озера, а еще и до нее сколько… С полдня точно будет. А тут… Чтоб тебе, князь, понятней было – две ромейские мили.

– Всего-то? – удивился ярл. – Так чего ж тогда мы тут стоим? Сворачиваем.

Дорога стала трудней. Не шибко наезженная колея вилась меж лесистых холмов и урочищ, кое-где средь упавших деревьев был прорублен путь, в иных местах приходилось рубить самим – хорошо, мужиков в обозе хватало, а уж обращаться с топором да секирой – каждый был обучен. Уже заметно стемнело, и скрывшееся за черными деревьями солнце посылало прощальный привет тусклыми рубиновыми лучами.

– Как бы не заплутать в лесу-то! – оттаскивая в сторону упавшую лесину, шепнул Онуче Жердяй.

– Не бойсь, ужо не заплутаем, – ухмыльнулся Трофим. – Вон на деревах метки. Вишь – тут ветка пригнута, тут – кора стесана, а там – и вообще вершины на сосенке нет.

– Где? – Кинув лесину, Жердяй завертел головой. – А, теперь вижу. Стало быть – нынче в тепле заночуем! – Он обрадованно потер ладони. – А хорошо б и баньку, верно, дядько Онуча?

– А девку тебе под бочок не нать? – глухо засмеялся Трофим. – А то попроси князя, может, и сосватает тебе кого.

– Скажешь тоже, дядько, – уныло отозвался Жердяй. – Будто у князя других дел нету.

Расчистили дорогу, и обоз тронулся дальше.

Ярл ехал впереди, выслав перед собой двух гридей – младших дружинников – разведывать путь. С обеих сторон колею – местами совсем пропадающую, еле видную – обступал густой смешанный лес: ели, осины, сосны, заросли ольхи и орешника, лишь иногда деревья расступались, давая простор скрытым сейчас снегом болотам, а за болотами вновь начинался лес.