Дмитрий Викторович Распопов - Прогрессор поневоле

чуда, которое поддерживает веру египтян в мою божественную исключительность. Я не сомневался ни секунды, размышляя над тем, как этот отход преподнесут во дворце Хатшепсут.

— Мы остаёмся, — я перевёл взгляд на Ментуиуи, — пошли колесницу к городу с белым флагом. Хочу поговорить с ними перед тем, как принять окончательное решение.

Военный был явно удивлён, но кивнул и вскоре от лагеря в стремительно гаснущих сумерках отправилась колесница, а вскоре вернувшийся воин сказал, что со стен в него полетели стрелы, несмотря на белый флаг. Они явно не хотели с нами разговаривать.

— Что же, — тяжело вздохнул я, нехотя принимая сложное решение, — пусть их судьбу тогда решат боги.

Через час, в палатке собралось три человека, поскольку остальные высокопоставленные военные из моего войска отправились в составе каравана в поместье, со мной остались лишь те, на ком было сразу много обязанностей одновременно. Я внимательно осмотрел их лица, прежде чем начать говорить. На всех виднелось ожидание и вера в меня, это легко читалось по их расширенным глазам, напряжённым позам и как внимательно они готовы были меня слушать.

— Что же, я хотел по-хорошему, чтобы пострадало меньше воинов с обоих сторон, но видимо этого недостаточно для того, чтобы взять город, — я заговорил спокойно, взвешивая каждое своё слово, — поэтому вам поручения на завтра:

— Иамунеджех твоя задача вырубить все оливковые и финиковые рощи в округе, стволы деревьев доставить в наш лагерь, остальное сжечь.

— Слушаюсь Твоё величество, — кивнул воин.

— Минмос, — повернулся я ко второму военачальнику, — согнать к нам всех крестьян, со всех ближайших поселений, вместе с их сельхозинвентарём и провизией. Задача расширить ров и из привезённых Иамунеджехом стволов сделать нормальный частокол. То, что стоит сейчас, пустить на дрова.

Этот приказ их удивил, но военный лишь кивнул, подтверждая, что понял.

— Да мой царь.

— Менхеперресенеб, — я посмотрел на главу разведки, которым он стал поскольку чаще всего этим занимался по своей воле, — тебе самая сложная задача.

— Всё, что потребует Твоё величество, — без колебаний ответил он.

— Подготовь все колесницы к долгому походу, набери сколько нужно припасов и как только вражеское войско прибудет, ночью обойдёшь его по широкой дуге и отправишься в глубокий тыл, — я внимательно на него посмотрел, — ты не должен ни с кем вступать в сражения, при виде любых крупных сил сразу же отступать, поскольку твоя задача будет обрезать снабжение, которое будет идти к вражескому войску. Убивай ослов, быков, любую тягловую силу на которой будут перевозить припасы. Сжигай масло, пшеницу и всё то, что не сможешь увезти для собственного пропитания. Ценности не трогай, чтобы не отягощать себя и колесницы, берите только золото.

Когда я закончил, горло немного пересохло и мне тут же протянули кубок с вином, из которого я сделал несколько глотков.

— Справишься?

— Конечно мой царь, — он склонил голову, — распоряжение предельно ясное.

— Крестьян и торговцев, двигающихся в эти города, убивай также, — дополнил я, — чтобы носа высунуть боялись из своих общин и жилищ.

Военные внимательно слушали, хотя пока явно не понимали, как это всё нам поможет противостоять шести тысячам воинов.

— Направьте гонцов в Асуан, начальник тамошнего гарнизона показался мне адекватным. Скажите ему, что царю нужны все их запасы стрел, дротиков и луков.

Менхеперресенеб снова кивнул.

— Отряжу одну из своих колесниц.

— Тогда на этом всё, завтра с утра, все за дело.

Совещание на этом закончилось и воины поднялись, провожая меня. Я пошёл к себе, а они явно хотели обсудить мои приказы между собой. Это было логично.

* * *

Словно растревоженный улей, лагерь начал гудеть когда я ещё спал. Под этот гул и привычные крики центурионов я проснулся и лёжа одиноко в шатре, стал вспоминать вчерашний день, а также свои приказы.

— «С каких пор Андрей ты стал таким жестоким? — поинтересовалась у меня совесть, — сначала никуда не хотел лезть, отбрыкивался от местной жизни обеими ногами, а тут с лёгкостью отдал приказ убивать всех, кого увидят воины».

— «Заткнись, — отрезал я её во внутреннем разговоре, — без тебя тошно».

— «Чего тогда просто не ушёл от города? — удивилась она».

— «Это было бы первым --">