Валера Корносенко - Экстрасенс. Назад в прошлое. Россия 2006

расплылась перед глазами, и смилостивившаяся темнота принесла долгожданный покой.

Глава 1

Белое, залитое светом помещение. Свет идет отовсюду. С потолка, пола и стен. Он искристо белый, насыщенный, как первый снег. Словно нетронутый лист, девственную чистоту которого боишься нарушить своим неуверенным, неосторожным движением.

Есть внутреннее ощущение, что за тобой наблюдают и ждут первого мазка. Первого неуверенного шага. И страх. Боязнь ошибиться. Страх сковывает и вымораживает душу. Изнутри словно разрастаются колючие льдинки.

Рваный судорожный вздох разрывает тишину, и оторопь спадает. Осознаю, что все это время я не дышала и не двигалась.

Пелена спадает с глаз. Сквозь белоснежную ткань одеяния поднимаю тонкую руку. Ровные, нежные пальцы с аккуратными ногтями. Не мои. Миниатюрные босые ноги стоят на ровном, гладком полу. Начинаю чувствовать нарастающий, идущий от пола холод. Становится зябко и неуютно.

Поднимаю взгляд. Сияние перестает слепить. Белоснежный мраморный пол укрывает пушистое облако ворсистого ковра, на нем большой диван с россыпью подушек, тоже кажется мягким и уютным.

Но внимание приковывает другое. На диване лежит нечто большое и пушистое. Цвет его тоже белый. Вся эта картинка настолько сюрреалистичная, что затуманенное сознание даже не пытается анализировать происходящее. Инстинкт глубоко внутри кричит «моё», и появляется острое желание прикоснуться к этому меху, зарыться в него, ощутить наконец тепло.

Первый шаг выходит дерганым, неуверенным. Словно я была лишена возможности двигаться долгое время.

А если упаду? Ну и что? Все ошибаются, делая первый шаг навстречу неизведанному.

Упав и коснувшись дна, ведь не обязательно там оставаться. Можно и нужно собрать все силы в кулак и оттолкнуться, чтобы начать новое движение вверх. К новым вершинам.

Со страхом мне точно не по пути. Настрадалась. Хватит.

В несколько несмелых движений я дохожу до дивана и тяну руку. Пальцы чуть подрагивают. Желание коснуться меха животного становится непреодолимым.

Замираю в нескольких сантиметрах. Мех словно перетекает, меняя форму, и в меня впиваются взглядом два ярко-голубых глаза.

Это же волчица! Огромная!

Сознание прокалывает новая игла страха.

— П-привет, — слова вырываются непроизвольно.

Рука, так и не ощутившая мягкости и тепла, с досадой сжимается в кулак.

— Здравствуй, Галина, — голос грудной, немного подрыкивающий, — садись, рассказывай.

Немного опешив, нерешительно присаживаюсь на край, но диван настолько мягкий, что я проваливаюсь в него, как в сугроб.

Ноги подлетают вверх, как на американских горках, так же и эмоции, страх улетает в космос, его заменяет детский восторг. Наверное, я окончательно отъезжаю, лежа в той подземке, раз вижу рядом улыбающуюся волчицу.

Молчание затягивается.

— Что ты там говорила про самопожертвование и пользу людям?

— Я?.. не знаю… Всю жизнь я лечила людей. Лечила их тела, работая терапевтом. И потом, выучившись на психолога, лечила их души. Старалась помогать справляться с болью, вернуть радость жизни. Мне так казалось. А сейчас жизнь закончилась как-то быстро и бестолково, и кажется, что в итоге она была пустой и бесцельной... Сын и муж погибли на войне, родителей, облученных радиацией после ядерного взрыва, да что там, даже себя не уберегла…

— Считаешь, твоя жизнь прожита зря?

— Зря?.. — пробую слово на вкус, — Может я медлила, бездействовала, ведь чувствовала беду, а время утекало сквозь пальцы... Или все было самообманом? Или в принципе жизнь не имеет никакого смысла и все предрешено?

— Если вернешься назад, сможешь все исправить?

— Что? — я ошарашенно очнулась от горьких дум. — Каким образом? Я что, Иисус Христос, бороться с мировой политикой, прекращать войны и убирать последствия применения ядерного оружия? Ты о чем вообще?

— У тебя есть шанс все исправить. Ты от него отказываешься?

Мне становится смешно.

— Какой на хрен шанс? Что исправлять? Вернуться, чтобы заново пережить смерть и боль родных и близких? Ты прикалываешься? Я похожа на мазохистку?

Мой поток истеричных возражений разбивается о непробиваемое спокойствие волчицы. Я захлебываюсь горечью своей тирады.

Каким-то образом я читаю ее эмоции и вижу, что заданный ей вопрос серьёзен. Никаких шуток.

— Как если бы ты могла. Тебе дан второй шанс. Согласие или отказ?

— Я... но --">