Гарри Тертлдав - Второй Контакт

Флота, ему придется учиться на собственном опыте, как это пришлось сделать и нам. Будем надеяться, что его опыт окажется менее болезненным, чем наш".

“Действительно”. Атвар издал обеспокоенное шипение. Его голос стал мрачным: “И давайте надеяться, что все тосевиты серьезно воспримут наше предупреждение о том, что нападение на колонизационный флот любого из них будет истолковано как нападение всех них, и что мы сделаем все возможное, чтобы наказать их всех, если такое нападение произойдет”.

“Я бы хотел, чтобы нам не приходилось делать такое предупреждение”, - сказал Кирел.

“Я тоже”, - ответил Атвар. “Но, по крайней мере, четыре, а может быть, и пять из их царств обладают подводными кораблями, стреляющими ракетами — кто бы на Родине мог мечтать о таких вещах?”

“О, я понимаю проблему”, - сказал Кирел. “Но общее предупреждение почти призывает тосевитов объединиться против нас и уменьшить их конфликты между собой”.

“Дипломатия”. Атвар превратил это слово в ругательство. Руководства по этому предмету, их данные, почерпнутые из древней истории Расы и ранних завоеваний, предлагали натравливать местных жителей друг на друга. Но для Атвара и его коллег такие опасения были всего лишь теорией, причем затхлой теорией. Большие Уроды, разделенные между собой, были опытными практиками этого искусства. После переговоров с ними Атвару всегда хотелось пересчитать свои пальцы на руках и ногах, чтобы убедиться, что он случайно не продал их.

Пшинг сказал: “Когда колонисты пробудятся от холодного сна, когда они спустятся на Тосев-3, мы начнем превращать это в настоящий мир Империи”.

“Я восхищаюсь вашей уверенностью, адъютант”, - сказал Кирел. Пшинг почтительно присел на корточки. Кирел продолжал: “Интересно, что колонисты подумают о нас. Мы сами едва ли являемся настоящими представителями Расы — общение с тосевитами так долго оставляло нас такими же запутанными, как тухлые яйца.”

“Мы изменились”, - согласился Атвар. Вернувшись Домой, это было бы проклятием. Не здесь, хотя ему потребовалось много времени, чтобы осознать это. “Если бы мы не изменились, наша война с Большими Уродами разрушила бы эту планету, и что бы тогда сделал колонизационный флот?”

Ни один мужчина на Тосев-3 не нашел ответа на этот вопрос. Атвар был уверен, что у Реффета тоже не нашлось бы ответа на этот вопрос. Но он также был уверен, что у командующего флотом колонизационного флота возникнут собственные вопросы. Сможет ли он сам, сможет ли любой мужчина на Тосеве 3 найти ответы на них?

Кувшин ветряной мельницей ворвался в его доставку. Бегун стартовал с первой базы. Отбивающий ударил по острому наземному мячу, чтобы сократить его. Шортстоп проглотил его и передал первому. Софтбольный мяч ударил по рукавице Сэма Йигера, опередив бегуна на полтора шага. Судья выскочил из-за домашней тарелки. “Ты выходишь!” — крикнул он и выбросил кулак в воздух.

“Это игра в мяч”, - радостно сказал Йигер. “Еще одна победа для хороших парней”. Он выразительно кашлянул для пущей убедительности.

“Хорошая игра, майор", ” сказал питчер. “Гомер и двойной — я думаю, мы возьмем это”.

“Спасибо, Эдди", ” сказал Игер, посмеиваясь. “Я все еще могу передвигаться по софтболу”. Ему было за пятьдесят, и он был в хорошей форме для своих пятидесяти с небольшим, но он больше не мог играть в бейсбол за бобы. Это раздражало его; он был в своем восемнадцатом сезоне в бейсболе низшей лиги, когда пришли Ящерицы, и он продолжал играть так много и так долго, как мог, после того, как ушел в армию.

Он покатил софтбольный мяч к блиндажу из проволочной сетки в задней части первой базы. Он был аутфилдером, когда играл на деньги, но и там он больше не мог защищаться, так что теперь он играл первым. Он все еще мог ловить и все еще мог бросать.

Пара парней из другой команды подошли и пожали ему руку. Они играли просто ради удовольствия. Ему тоже было весело — он бы не надел шипы, если бы ему не было весело, — но он вышел туда, чтобы победить. Игра на деньги в течение всех этих лет укоренила это в нем.

На деревянных трибунах за проволочным забором Барбара захлопала в ладоши вместе с другими женами и подругами. Сэм снял фуражку и поклонился. Его жена скорчила ему гримасу. Однако не поэтому он в спешке снова надел кепку. Сверху он худел, а летнее солнце Южной Калифорнии — это не шутка. Пару раз он обгорел на солнце, но намеревался никогда, никогда больше этого не --">