Валерий Иванович Елманов - Поднимите мне веки

Валерий Иванович Елманов Поднимите мне веки

Когда удается одерживать верх

Тебе над бедою любою, —

Не волей единой ты жив, человек, —

Ты жив, человек, и любовью.

Леонид Филатов

Пролог Вновь забегая вперед

Константин ворвался в вагончик и принялся радостно будить друга, безмятежно посапывавшего на узком топчанчике.

— Ты чего? — открыл глаза тот. — Случилось что?

Впрочем, последний вопрос был явно излишним. Судя по довольной, широкой улыбке Россошанского, можно сказать, от уха до уха, и без того было ясно, что случилось, причем явно хорошее. Даже нет, скорее уж замечательное.

Константин от возбуждения даже не мог спокойно стоять на месте — все время переминался с ноги на ногу, готовый то ли пуститься в пляс, то ли просто сорваться с места бежать обратно, туда, где ждало нечто столь обрадовавшее его.

— Сам все увидишь, — шепнул он, с трудом сдерживаясь, чтобы не завопить во весь голос, и на всякий случай напоминая: — Только, Валер, тсс…

Тот понимающе кивнул и покосился в сторону соседнего топчанчика. На нем, безмятежно и широко раскинув во все стороны ножонки и ручонки, спал младший сын Константина, пятилетний Миша.

— А сколько сейчас времени? — вполголоса осведомился Валерий.

— Семь утра, — посмотрев на часы, ответил Константин и поторопил: — Давай быстрее. Может, помощь наша понадобится, как тогда мне. ^[1]

Звучало многозначительно и весьма загадочно, так что одевался Валерий торопливо, а пуговицы рубашки застегивал вообще на ходу, уже выйдя из вагончика.

То, что так обрадовало его друга, он заметил сразу, едва бросил первый взгляд на камень, точнее в его сторону, поскольку самой каменной глыбы он не увидел — лишь густой молочный туман, плотно окружавший ее отовсюду.

В это утро он не клубился, как обычно, лениво и неспешно раскидывая свои языки, которые сейчас бестолково и очумело метались из стороны в сторону.

Если бы туман был живым существом, можно было бы смело сказать, что оно ведет себя так, будто находится в совершенной растерянности и не понимает, что ему теперь делать и как быть дальше.

Да и изрядно истончившиеся языки его теперь больше напоминали некие щупальца, которые судорожно стремились ухватить нечто невидимое, вот только никак не могли найти свою добычу, а потому беспорядочно дергались, то свиваясь в клубок, то вновь резко выпрямляясь, словно выстреливая и выскакивая своими тонкими концами за невидимую границу, которую ранее туман никогда не нарушал.

— Видал, что мой Федька вытворяет?! — восторженно выкрикнул Константин другу, кивая на кипящее белое марево.

Тот кивнул в ответ, затем открыл было рот, чтобы выразить свои сомнения насчет истинного виновника этого кипения, но, покосившись на радостное лицо Константина, промолчал.

«Пусть будет Федька, — подумал он. — Тем более, судя по происходящему, все равно скоро выяснится, кто это там бушует внутри него».

А Константин не унимался.

— Слушай, а когда я вылезал, ну тогда, там тоже такое творилось? — поинтересовался он, но, даже не обратив внимания на неопределенную гримасу на лице Валерия и не дожидаясь ответа, весело заметил: — Не иначе как тоже не один выкарабкивается — вон как все искрит. Наверное, высмотрел себе какую-нибудь княжну, вот и прет вместе с нею напролом.

Валерий крякнул — он-то помнил, что было тогда, при появлении Константина, — и невольно подумал, что если так оно на самом деле, то в этой княжне никак не меньше веса, чем в годовалом слоненке.

— А что, он у меня хват, ты не думай! — горячо и даже чуточку обиженно, словно услышал от друга некое возражение своему предположению, возмутился Константин. — Ему такое запросто!

Валерий и тут сдержал себя, отделавшись молчаливым кивком и ничего не говоря в ответ, хотя хорошо помнил, что там, в пещере под Старицей, все выглядело иначе.

Не было тогда этих извивающихся и продолжающих беспорядочно метаться из стороны в сторону щупальцев, да и искрило совсем по-другому.

Те блестящие точечки вспыхивали и гасли как-то спокойно, словно огоньки на огромном пульте некой машины, деловито выполняющей обычную программу. Тут же в их мельтешении явно чувствовался самый настоящий хаос — нечто вроде непредвиденного сбоя в программе.

Валерий прищурился, старательно вглядываясь в искры и досадуя, что в --">