Николай Коростелев - Храм Юнисы

армия смотрелась несокрушимой. Впереди стояла его гордость и надежда – тяжеловооружённые пехотинцы в толстых кожаных доспехах, с длинными копьями и большими, почти в рост человека, щитами. Пехоту набирали только из опытных и обученных воинов-ветеранов. Не одна вражеская армия уже разбивалась об эту стену щитов и железной воли.

За копейщиками стояли новобранцы, вооружённые цепами и баграми.

– Эти, конечно, «по жиже», – скривился Хуэй-цзун, – но и задача у них, хоть и не завидная, однако проще. Своей массой они должны погасить инерцию варварской конницы. А с цепом и багром даже обычный крестьянин становится опасным противником.

По сути, боевой цеп – это небольшой чурбак, окованный железными полосами с острыми шипами, с помощью короткой цепи и кольца он крепился к деревянному древку. Хуэй-цзун лично опробовал цеп и убедился, что в умелых руках это страшное оружие. При попадании по всаднику или коню он наносил противнику тяжелейшие раны. А если таких ударов будет несколько и с разных сторон? Ну а багор – это то же копьё, только с крюком. Конечно, на открытом месте против кавалерии он бесполезен, но в тесноте сражения ему нет цены.

Стоило всаднику потерять скорость, как в борьбу вступал багор^[7]. Его наконечник наносил колющие раны, а крюк выдёргивал из седла. А дальше противника либо добивала пехота, либо затаптывала на смерть собственная лошадь.

За боевыми порядками новобранцев располагалась гвардия – элита и главный резерв императора: двадцать тысяч отборных, хорошо обученных и преданных воинов.

– Главное, выдержать первый удар…

Фаланга^[8] ощетинилась копьями и приготовилась отражать атаку. По долине разнёсся протяжный, вынимающий душу рёв сигнального рога. В ответ в порядках императорской пехоты загудели сигнальные дудки. Подчиняясь командам офицеров, копейщики с грохотом сомкнули щиты и воткнули торцы ратовищ в землю. Организованная слаженность ветеранов выглядела уверенно и грозно.

– Жаль, придётся пожертвовать этими славными воинами. А новобранцы? – Хуэй-цзун презрительно посмотрел на серую массу недавнего пополнения, – пока это просто мясо. Надеюсь, пример тяжёлой пехоты придаст им отваги. Не зря же офицеры день и ночь муштровали этих навозников.

Со своего далёкого наблюдательного пункта император не видел лиц новобранцев, и напрасно…

В их глазах метались неуверенность и страх. Вчерашние крестьяне перед лицом нешуточной опасности заметно нервничали. Эта нервозность распространялась на соседние шеренги. Командиры искрили солёными шутками, цинично призывали к самопожертвованию во имя лучезарного императора, обещали богатые трофеи и обеспеченное будущее. Но все понимали, что бравада офицеров напускная и из этого сражения выйти живым удастся не многим.

С каждым ударом сердца приближалось начало битвы. То ли от жары, то ли от напряжения по запыленным лицам пехотинцев скатывались капли пота. Руки напряжённо сжимали шершавые древки оружия. Новобранцы тянули шеи, пытаясь разглядеть, что происходит впереди, но за потными спинами товарищей, кроме пыли, ничего не было видно. От этой тревожной неопределенности становилось ещё хуже. Страх так сдавил сердце, что оно бешено колотилось и, казалось, вот-вот выскочит из груди. Страх…

Страшней был только гнев императора. Проявленная в бою трусость каралась жестокой и неотвратимой смертью. Бывалые воины говорили, что в сражении можно выжить, а от гнева императора – не скрыться нигде.

Сигнал. Армия чжурчжэней пришла в движение. Вооружённые луками всадники нескончаемым потоком просачивались через порядки тяжёлой кавалерии и выстраивались впереди войска. Их было уже несколько тысяч, но они всё продолжали выезжать сквозь ряды тяжеловооружённых сородичей. Вновь раздался протяжный рёв сигнального рога, и лучники сорвались в атаку.

– Ху-урра!

Волчий вой накатывающей лавы пробирал до костей даже бывалых воинов. Топот тысяч копыт выбивал остатки воли. Лавина степняков перестроилась в колонну и понеслась вдоль строя императорской фаланги. Тугие степные луки дружно выпустили в небо мириады стрел. Их было так много, что небо потемнело. Забравшись на высоту, они описали дугу и, разгоняясь под тяжестью железных жал, устремились вниз.

Смертоносный дождь обрушился на армию Хуэй-цзуна. Широкие наконечники стрел с лёгкостью пробивали кожаные шлемы и доспехи императорской пехоты. Будто острые ножи, они рубили, --">