Евгений Анатольевич Аверин - Аферист

пропала. Врач ему — причем здесь власть? А тот отвечает, мол, не знаю, не знаю, при Брежневе такой фигни не было.

— Ну, правда же, не было!

Мы оба смеемся.

— Я тебя и сам хотел видеть, только ждал, когда созреешь, — Чудик стал серьезным.

— Тема есть?

— Есть. Не знаю, как быстро согласишься, но что тебя заинтересует, уверен.

— Излагай.

— Копали мы тут одно место. Склеп, короче.

— Ты докатился! — Перебиваю я.

— Подожди. Там с легендой дело. Началось с того, что дневники нашли в старом доме при ремонте. Да ты знаешь, в центре он, я его откупил. Стену поломали, а там комнатушка скрытая. Ценного мало. Две шпаги, револьвер, шашка, сервиз фарфоровый и переписка. Барахло ребятам на разживу отдал, а бумаги сам разобрал.

— И там пиратская карта?

— Там указание на поместье. Точнее, на место, где оно раньше стояло. От зданий ничего не осталось.

— Это где?

— У нас. Недалеко тут. Название романтическое — урочище Ангелов. Про ценности и раньше слухи ходили. После революции от усадьбы камня на камне не оставили. Буквально. И вокруг перерыли. Искали несколько десятилетий. Кто про сокровища несметные говорил, кто действительно про карту. Но так ничего и не нашли. Пруд большой остался и аллея из древних лип. Толстые, в три обхвата. И мы бы не нашли, если бы не дневники. Заклад под одной из лип оказался. Там тоже бумаги. Но уже конкретные.

— Если все нашли, то я зачем?

— Идем ближе к теме. В бумагах ссылка на склеп. Нашли и его. В километре от урочища.

— Много подняли?

— Ничего не взяли. Тут в другом дело. В послании написано о возможности омоложения.

— Ух ты! Судя по твоему виду, вранье.

— Да, добровольцы сразу нашлись. И я тоже пробовал. Но там несколько условий. Все в стихотворной форме, все так мутно. Понятно, что нужно встать на ступени. Каждая ступень вниз — минус десять лет в возрасте. Сам понимаешь, всех подряд не пошлешь. С годами подгадывать надо. Хотя молодежь тоже попробовала. Даже возникли версии, что не сразу сработает, подождать надо.

— Много ступеней?

— Десять. Оно и понятно, больше вряд ли потребуется.

— Значит, фигня?

— Там еще условие есть. Человек должен в отчаянии быть. А мы все весьма довольные по жизни. Мелкие неприятности не в счет. Я как не напускал грусть и печаль на себя, ничего не получилось.

— А я, значит, в самой кондиции?

— Думаю, что да. Ты сейчас от дел отошел. Совсем прежней работы не касаешься и не в курсе. А у меня источники там есть. И я получили информацию, что сейчас ваши старые дела втихую копают. Народ опрашивают. И про тебя в том числе.

— Вот, суки! Чего еще им надо-то?

— Компромат ищут, хотят чтоб ты исчез. Уж сильно не туда влез, друг ты мой сердечный. Не убили пока и радуйся. Но не думай, что в покое оставят. Операм задание дали, будут работать. Да и силу им показать надо, чтоб другим неповадно было.

— Хорошо, что я раньше этого не знал, — подумал я о своем и плохом.

— Хорошо, — согласился Чудик, — там еще третье условие, но мне оно непонятно.

— Так ты что, поверил во все это?

— Пока еще нет. Но я же практик. Надо сделать все по правилам, а потом уже обсуждать. Требование — полнолуние. Как раз завтра, ты удачно зашел. С меня шашлыки.

— Ночью комары не сожрут?

— Вот, кстати, комаров там нет. Рядом гудят, а туда не подлетают. Тоже странность.

Чего бы халявных шашлыков не поесть?

— Договорились. Завтра к десяти вечера подъеду.

— К девяти лучше, чтоб запас по времени был.

Позавтракать с утра спокойно не удалось. Позвонил бывший коллега.

— Привет, Андрюха, слыхал?

— Еще нет. Удиви.

— Ватруху прихватили.

Я замолчал. Востряков был одним из лучших оперов. Ушел на пенсию три года назад и устроился в очень хорошее место. За какие такие заслуги с ним так?

— За что, не знаешь?

— Не-а. Все в шоке. Он с тобой вместе работал. Я думал, может, ты в курсе.

— Два месяца не видел его. Он же всегда аккуратный. Что на него можно накопать?

— Накопать на всех можно. Значит, не в курсе?

— Нет. Узнаешь что, позвони.

— Обязательно.

По интонации я понял, что не позвонит. И что знает больше, чем говорит.

Война войной, а еда едой. Я пожарил яичницу из пяти яиц. Заварил зеленый чай. Но ем без удовольствия. Мысли по неволе сбиваются на коллегу. И не только мысли. У каждого рабочего опера есть чуйка. Сейчас она просто орет: «Вали, куда глаза глядят». «Пойду, прогуляюсь», — говорю сам себе.

В карман сунул наличку, какая осталась. Чуть больше десяти тысяч. Еще на карте тысяч пять. Из телефона вынул --">