Влад Тарханов - Самый длинный день в году (СИ)

в виде налога Нептуну.

Часть первая

Ожидание

Глава первая

С новым, тысяча девятьсот сорок первым годом, товарищи!

Москва. 1-е января 1941 года.

За окном нещадно мело. Новый, сорок первый год начинался суровым морозом, ветром да метелью. Мрачное свинцовое небо нависало над столицей, а тяжелые облака, несущие тонны снега, казалось, касались верхушек высоких зданий. Фонари практически не разгоняли тьму, на улицах почти не было видно народа, только-только, недавно, пробили кремлевские куранты, возвещая начало нового года. Я стоял у окна, наблюдая за снежным хороводом. Жена сделала пару глотков шампанского и тут же помчалась в туалет — ага, тот самый токсикоз первой половины беременности. Витамины, прогулки, режим сна и отдыха, и поменьше работы. Только когда ее станет поменьше? Я — Андрей Толоконников. Нет, не правильно. Я был Андреем Толоконниковым, человеком с ДЦП, прикованным к инвалидному креслу. Научный эксперимент закончился удачей. Я очутился в теле комбрига Алексея Виноградова, командира 44-й стрелковой дивизии. Только моя дивизия медленно, но уверенно шла к своему величайшему позору — разгрому на Раатской дороге. И вина командира дивизии, комбрига Виноградова, в этом разгроме была более чем очевидной. Итогом стал расстрел перед строем бойцов командира, начальника штаба и начальника политотдела дивизии. Пришлось подсуетиться, чтобы не стать к стенке в самом начале своей новой жизни. Выкрутился! И финнов на Раатской дороге победил, и к окруженной 163-ей дивизии прорвался, и Оулу взял, перерезав Финляндию в самом узком месте пополам. Финская война закончилась намного раньше, а я вернулся в Москву, где меня и раскрыли. Так я стал работать с «кровавым тираном Сталиным» и «растлителем малолетних девочек Берия». Меня не покидала уверенность, что меня подготовили к тому, чтобы провал состоялся. Целью моего внедрения было не столько переиграть Финскую, нет, главной целью было оттянуть начало Великой Отечественной войны. Для чего? Ученые мужи были уверены, что 22 июня 1941 года — одна из ключевых точек Истории. Изменения в ней приведут к возникновению новой ветви параллельных вселенных с иными темпоральными характеристиками. В Москве я встретил Ее, ту, которая стала моей женой, молодую журналистку Маргариту Лурье. И это ей сейчас плохо. Стряхиваю с себя оцепенение, ставлю бокал, из которого сделал глоток игристого напитка, впрочем, вкуса не ощутил. Какой вкус, когда твоей женщине нехорошо? Нет, помощь не понадобилась. Марго уже вернулась, бледная и растрепанная и тут же расположилась на диванчике, свернувшись клубочком. Ну да, теперь нам не до празднования.

— Леша! — тихо произносит Маргарита, чуть поеживаясь, не столько от холода, сколько от своего плохого самочувствия.

— Да, дорогая… — говоря, понимаю, что этот единственный родной мне человек в этом времени действительно безумно дорог.

— Ты помнишь, что ты мне обещал?

Пожимаю плечами, разве я могу что-то забыть? Тем более, что санкцию на этот разговор я уже получил. Извините, еще чуть-чуть отвлекусь. Не могу сказать, что мне сразу и однозначно поверили. Но постепенно завоевал какой-то уровень доверия от руководства СССР. Золотую клетку мне не устроили, как и в подвалах Лубянки никто не гноил. Сначала меня отправили в номинальное подчинение к товарищу Мехлису, с которым встречался еще во время Финской, а потом легализация в современном мне времени закончилась довольно элегантным ходом Вождя — меня назначили начальником Разведупра Красной армии. А что? После Финской я комдив, вполне подходящее звание, а с объявлением источников моих знаний теперь вообще никакой проблемы не возникает: данные разведки! Маргарита стала моей помощницей, владела стенографией, поэтому почти все ей надиктовывал, кроме самой-самой секретной информации. Так что вопрос о том, кто т такой, Алексей Виноградов, у Маргариты сформировался давно, вот только доверить ей ЭТУ информацию без разрешения свыше я не мог. Не потому что чего-то боялся, нет. Это было бы не порядочно, в первую очередь. Инстинкт самосохранения шел уже вторым эшелоном. Понимал, что прослушивают? Понимал. А что, оставить такого типа, как я без контроля? Наивно предполагать, что такое возможно. Есть такой товарищ, Лаврентий Павлович Берия, с которым было очень тяжело установить какие-то доверительные отношения, очень он недоверчивый товарищ. Так что, контролирует он меня, насколько --">