Райса Уолкер - Скованная временем

была в городе несколько недель, и ты не удосужилась позвонить мне, и, более того, ты позвонила моему бывшему мужу, который был так добр, что помог найти тебе риелтора. И держать это в секрете.

– Я не знала, как ты отреагируешь на мое решение, – сказала Кэтрин. – А Гарри меня любит. И я попросила его в качестве особого одолжения сдержать все в секрете. Уверена, ему было нелегко. Скрытность не его сильная сторона. – Я мысленно согласилась с ней, папу во многих отношениях можно сравнить с широко открытой книгой.

– Хорошо. Итак, ты купила дом, – мама отложила вилку с недоеденным ризотто и отодвинула свой стул. Я переживала о том, что мы вот-вот уйдем со скандалом, но она продолжила: – Я иду в дамскую комнату. Когда я вернусь, надеюсь, ты сможешь рассказать мне о том, кто такой Коннор.

Как только мама отошла достаточно далеко, Кэтрин наклонилась, пододвигая ко мне голубой медальон.

– Они не видят его, дорогая. Точнее, они видят кулон, но не видят его так, как мы с тобой. Какого цвета свечение ты видишь? Это голубой, верно?

Я приподняла бровь:

– Ну, да, голубой.

– А вот у меня иначе. Я вижу нежный оттенок оранжевого. Почти как у сливочного мороженого со вкусом апельсина.

– Он голубой, – повторяю я. Я в жизни ничего яснее этого голубого цвета не видела.

Она пожала плечами:

– Я не знаю, как это работает. Но я знаю всего несколько десятков людей, которые могут видеть этот свет, и каждый из нас видит его немного по-разному.

Кэтрин замерла и оглянулась через плечо, чтобы проверить, не вернулась ли мама, перед тем как положить медальон в свою сумочку.

– Мы не можем говорить об этом сейчас, но тебе так много нужно узнать.

От настойчивого тона Кэтрин в моей голове зазвенели тревожные колокольчики. Но, прежде чем я успела спросить, что именно, по ее мнению, мне нужно знать, она схватила меня за руку, зажав ее между своими ладонями:

– Но я хочу, чтобы ты знала кое-что, Кейт. Это не были панические атаки.

Я моргнула, пораженная тем, что она знала про те два случая, которые так сильно потрясли меня. Социальный педагог, к которому мама отвела меня в феврале сразу после второго случая, назвала их паническими атаками, вероятно, спровоцированными сменой школы в середине учебного года. Я не могла понять этого. Если у меня и были панические атаки, то только в те пять месяцев, что я была в старшей школе Рузвельта, где мне приходилось привыкать к металлоискателям и охране после двух лет в сонной, глухой Айове, но и здесь, вероятно, панические атаки были бы причиной обыкновенной скуки.

Оба раза меня охватывало внезапное и сильное чувство того, что что-то было очень, катастрофически не в порядке, но я не могла понять, что именно. Все мое тело поддалось реакции «бей или беги», сердце колотилось, руки дрожали, и все вокруг казалось иллюзией. Во время последней атаки я выбежала из класса прямо к своему шкафчику. Позвонила маме, прервав ее совещание. С ней все было хорошо. Затем я пошла в кабинет отца. Его там не оказалось, я не знала его расписания, поэтому побежала по коридорам, останавливаясь, только чтобы заглянуть в прямоугольные окошки в дверях каждого кабинета. Спустя несколько удивленных лиц и брошенных на меня возмущенных взглядов я нашла его. Он тоже был в порядке. Я отправила сообщение своей лучшей подруге, Шарлейн, хотя знала, что она тоже была на уроке и никак не могла мне ответить.

Затем я пошла в туалет для девочек, и меня стошнило. Чувство, что что-то было не так, не прекращалось несколько дней.

Я уже хотела спросить, откуда Кэтрин знает про панические атаки, как мама с натянутой улыбкой на лице вернулась к столу. Я хорошо знала эту улыбку. Мы с папой называем ее «давай-посмотрим-на-то-как-ты-объяснишь-мне-это», и она никогда не приводила ни к чему хорошему.

– Ладно, ты купила дом. В Батесде. С кем-то по имени Коннор.

– Нет, Дебора. Я сама купила дом в Батесде. А Коннор – мой сотрудник и друг. Он прекрасный архивариус и компьютерный гений, он очень помогал мне с тех пор, как умер Филипп.

– Что ж, полагаю, это звучит лучше. Я решила, что после смерти Филиппа ты оправилась так же быстро, как и после смерти отца.

Ох. Мой взгляд метнулся в сторону бара в надежде, что Милый Парень с конским хвостом был все еще там, чтобы отвлечь мое внимание, но его нигде не было видно. Затем я взглянула на стул возле себя, делая все возможное, чтобы не пересечься взглядом с кем-нибудь из сидящих за столом. Острые лучи от медальона проскальзывали --">