Василий Сергеевич Панфилов - Юность

имена этих немногих должны звучать особенно громко на фоне серой массы вчерашних крестьян, горняков, мелких торговцев и бог весь знает, какого сброда, но нет!

Мелькнул, да и пропал ротмистр Ганецкий, не успев взойти. Яркий, безусловно талантливый человек, но не сложилось. Бывает.

Максимов талантлив и харизматичен, но полностью почти перекрыт фигурой Вильбуа-Марейля. Начальник штаба Европейского легиона, фигура безусловно значимая, но в основном для специалистов. Широкой публике он интересен мало.

Гурко оскандалился, дав массу поводов для злословия, и притом оправданных. Такая блестящая биография, яркая карьера, и так… глупо!

Багратион-Мухранский в прессу попадал не раз, но поводы сплошь анекдотичны! И не то чтобы они не к чести князя, но и уважения его приключения не вызывают. Если поначалу он вызывал уважение древностью рода, то ныне известен разве только пристрастием к черкеске, охотой на обезьян, да всякого рода казусами и нелепицами.

Прочие же… несколько почти безвестных офицеров, воюющих в Европейском Легионе, да двое воюют в бурских коммандо на правах технических специалистов. К непосредственному командованию их не допускают, что решительно… ну ни в какие ворота!

И…

Министр перелистнул назад, хмуро глядя на колонку имён. Русские… и не слишком русские подданные и бывшие подданные, добившиеся успеха в Южной Африке. Некоторые – громкого, с регулярным упоминанием в европейских газетах, некоторые – значительно более скромного. Но…

… не те, неправильные русские.

Свыше двухсот человек стали офицерами, что для пяти тысяч не так уж и много. Но…

Министр хмурился всё больше, понимая глубину проблемы, разом вставшей перед ним… Нет! Перед всем Государством Российским!

– Никто, – прошелестел он побелевшими губами, вчитываясь в сухие строки, – ни один человек из числа Российских подданных, будь то настоящих или бывших, не пошёл под командование русских офицеров. Ах да, Ганецкий…

– Нет, – решительно выдохнул Сипягин, массируя левое подреберье, где внезапно закололо сердце, – Ганецкий не в счёт! С десяток человек, да и те в самом начале боевых действий!

– А потом… – он с ненавистью уставился на бумаги, – Дзержинские и прочее… быдло! Один-единственный дворянин, и тот – марксист, да ещё и поляк! Уж и не знаю, что хуже.

Положив папку на стол, Дмитрий Сергеевич откинулся назад, прикрыв глаза. Скверно, очень скверно! Четыре… пять тысяч человек в общей сложности, и никто, решительно никто не идёт под командование людей благородных, игнорируя даже профессиональных офицеров.

На войне! Казалось бы, сам Бог… ан нет, не идут. Сами справляются. Это решительно…

* * *

– … невозможно! – с отвращением сказал Грингмут, отбросив от себя гранки, упавшие было на дымящуюся пепельницу, – Публика интересуется Южной Африкой, но где? Где, я вас спрашиваю… нормальные имена?

– Какие есть, – суховато ответил репортёр, не принимая манеру начальства и забирая гранки.

– Простите, Всеволод Игнатьевич, – закурив, искренне повинился редактор газеты «Московские ведомости», – не сдержался.

– Понимаю, – чуть поклонился репортёр, смягчаясь, – но уж как есть! Упоминать в публикациях Дзержинского вы запретили, хотя как по мне…

– Впрочем, вам видней, – примиряющее улыбнулся репортёр, видя выразительное лицо Владимира Андреевича, – я всё понимаю! Марксист, да ещё и беглый… непростой вопрос. Не тот человек, которого следует поднимать на щит. Ну а прочие? Панкратов не без греха, но ведь каков типаж!?

– Типаж, – вяло отозвался Грингмут, сделав затяжку, – тип он, а не типаж! Я…

Порывшись в столе и переворошив забитые бумагами ящики, он достал несколько листков и передал репортёру:

– Читайте! Уж простите, но только в кабинете – не то чтобы секрет великий, но и не те вещи, о коих можно болтать без опаски.

– Я…

– Вам доверяю, – склонил голову редактор самой «правой» и официозной газеты в Москве, которую злопыхатели называли «охранительской», а за пределами России напечатанное в «Московских ведомостях» считали неофициальной позицией властей, – но всё же некоторую информацию следует выдавать осторожно.

– Это… – вчитавшийся репортёр выпрямился ошеломлённо, глядя на Владимира Андреевича выпученными рыбьими глазами, – правда?!

– В большинстве своём, – кивнул Грингмут, – хотя большая часть данных подкреплена лишь анализом и --">