Сергей Александрович Калашников , Алина Леонидовна Тай (Алтай-87, altai87) - Вот стою, держу весло...

Сергей Калашников, altai87 Вот стою, держу весло…

Глава 1. Занесло

Пробуждение вышло донельзя странным и не на шутку меня озадачило: вместо потолка спальни я увидел перед собой потную спину незнакомца, одетого в набедренную повязку и головной платок. Человек, находящийся передо мной, ритмично махал веслом, погружая лопасть в воду справа и проделывая гребок за гребком. Что примечательно – я занимался тем же: грёб. Размеренно и ритмично. За моей спиной ещё кто-то делал то же самое. Видеть этого кого-то я не мог, но его весло то и дело оказывалось в поле зрения чуть сзади справа.

Благодаря нашим усилиям, неширокая лодка шла довольно ходко, на что недвусмысленно намекал маленький бурунчик – пенный признак быстро разрезаемой носом лодки воды. Или мне это лишь кажется?

В первый момент я так испугался, что едва не сбился с ритма, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. Однако, быстро пришло понимание того, что не стоит сейчас привлекать к себе внимание. Пока не разберусь в ситуации – лучше не дёргаться. Тем более, что тело двигалось практически на автомате.

Ну да, приходится периодически немного наклоняться и делать движения корпусом. Голова же ничем особым не занята, и есть возможность осмотреться. Нас тут шестеро полуголых, сопящих в такт: с каждого борта – по трое. Думаю, сзади ещё кто-то должен сидеть на корме – рулевой, не иначе. В противном случае наш курс стал бы напоминать весьма причудливую кривую. Кормчего не видно, но он как тот суслик – точно есть. Оборачиваться назад, чтобы в этом убедиться, мне некогда.

Лодка плывёт неподалеку от заросшего камышом берега, остающегося слева. Ширина реки, если на глазок – с полкилометра. Причём, дальний берег тоже зарос камышом. Или тростником – по внешнему виду я их не различаю.

На небе нет ни облачка. Солнце, хоть и припекает, но в меру: висит низко над горизонтом. Хочется надеяться, что сейчас вечер и скоро будет сделана остановка для отдыха, потому что и мышцы устали, и кушать очень хочется. Я удивлён. Поражён. Раздавлен. И совершенно ничего не понимаю. А ещё прямо-таки жажду разобраться с тем, что со мной приключилось. Лёг спать, как обычно, у себя дома. А очухался – не пойми где. Укладывался трезвым: точно помню, как выставлял будильник на половину седьмого, как устраивался на боку… И всё.

Информации пока явно недостаточно. А потому – некогда заниматься самоедством. Моя наипервейшая задача – как можно больше смотреть по сторонам и слушать, впитывая новые знания. Надеюсь, придёт время, и их количество плавно перейдёт в качество, позволив, наконец, понять: во что же такое я вляпался. Меж тем, мы по-прежнему гребём, приводя в движение лодку.

А навстречу нам – другая лодка. Уж не знаю: "Ра" это или "Тигрис", на которых плавал Тур Хейердал? Но связана она или из папируса, или из тростника. Узкие, приподнятые кверху окончания корпуса, стянутые сквозь собственную толщу верёвками, и широко расставленные в стороны бока. Гребцы отдыхают, лёжа на палубе, но лодка, двигаясь встречным курсом примерно по середине русла, довольно быстро проходит мимо: спускается вниз по течению в то время, как мы это самое течение преодолеваем. И ни остановиться, и ни сменить ноги…^[1] то есть руки, конечно. Наша лохань вполне устойчиво движется относительно берега со скоростью неспешно идущего пешехода. Сейчас ритм и слаженность – наше всё. Мы даже не переговариваемся. Только сопим в такт. А левее меня то ли лежат, то ли стоят мешки, накрест обвязанные верёвками. На глазок смотрятся не очень большими – вёдер на пять-шесть. Размещены по оси судёнышка таким образом, что оставляют вдоль бортов немного свободного места для гребцов. И судно наше сделано вовсе не из тростника, а напоминает плетёную корзину, обтянутую кожей.

Пейзаж дополняют редкие пальмы, отдельно стоящие на противоположном берегу реки. Они находятся не у воды, а далеко в глубине суши. И хорошо разглядеть их с такого расстояния просто невозможно: над тростником видны лишь зелёные верхушки деревьев. Так что ясно только одно – это именно пальмы.

Наконец, ко мне вернулась способность мыслить. Я уже понял, что тело не моё: руки чужие. Да и возраст явно меньше, чем был, потому что отсутствует борода. Похоже, она просто пока не растёт. Лет сорок уже не носил я "босого" лица. Однако, искажённое движением отражение во взбаламученной вёслами воде, которое удаётся увидеть в моменты --">