Александр Борисович Чернов - Берлин - Париж: игра на вылет

фабрично-заводская промышленность Москвы пухла, как на дрожжах? Объем производства и численность рабочих увеличились более чем в 1,5 раза в период с 1892-го по 1902-й годы. Аналогичные же показатели по кустарной и мелкой промышленности скакнули и того выше, в 2,5-3 раза.

Для московской индустрии в 1890-х было характерно резкое увеличение удельного веса машиностроения и металлообработки. К началу XX-го века металлопромышленность города по объемам производства вышла на третье место после текстильной и пищевой отраслей. А по числу предприятий и количеству занятых на них рабочих уверенно заняла второе место, уступая лишь производству традиционного текстиля, где цепко «держали масть» семьи купцов староверов. Их фабрики специализировались на выделке льняных и хлопчатобумажных тканей. В литье, паровую ковку и станочную механообработку, во все эти новомодные дела, свои капиталы вкладывать они не спешили. Лишь Савва Мамонтов, первая ласточка, выделялся из своей среды тягой к крупным железнодорожным проектам.

Но времени на раскачку не было. Не у них, у Государства Российского. Ждать, пока собственный, доморощеный капиталист доростет до уровня Нобелей, означало лишь одно: тотальное отставание страны от мировых конкурентов. С перспективой оказаться чьей-то полуколонией, подобно циньскому Китаю. И посему, раз «гора не идет к Магомету…»

В Москве и пригородах, во многом благодаря принципиальной позиции генерал-губернатора, был создан, говоря современным языком, привлекательный инвестиционный климат. Так, в текстильной промышленности города иностранный капитал наибольший вес получил в шелковой отрасли. Здесь лучшие предприятия принадлежали французам Жиро, Симоне, Мусси, Сабиону и Гужону. В машиностроении и металлообрботке участие иностранцев проявлялось в еще большей степени, чем в текстильных делах. Большинство крупных заводов Первопрестольной было основано иностранцами. Здесь доминировали англичане и германцы: Бромлей, Гоппер, Лист, Дангауэр, Кайзер, Вейхельт и Набгольц. Крупнейшие химпредприятия являлись филиалами немецких БАСФ, Фарбверке и Байера. Но зато в парфюмерии французы оказались вне конкуренции: сделали себе имена фирмы, владельцами которых являлись Брокар, Рале, Сиу и Бодло…

Можно, конечно, с умным видом заявить, что-де «Князь Ходынский» и «растлитель еврейских мальчиков» просто жил во времена индустриального скачка, демографического перехода, внешнеполитической стабильности «Концерта Держав», золотого стандарта и мировой мобильности капитала. И вообще, от роли личности в истории ничего не зависит.

Ну, а если дать себе труд подумать? Представив на его месте типичного Скалозуба «а ля рюсс»?

Теперь про Ходынку. Что, глава города лично должен был предусмотреть все то, за что конкретно отвечал полицмейстер и прочее начальство рангом пониже? Или в то время внимание его целиком и полностью поглощала подготовка к встрече сотен влиятельных гостей, в том числе именитых иностранных? Поскольку грядущая Коронация Императора – важнейший акт, как внутрироссийской, так и междунродной политики. Желание же постфактум поколебать авторитет Сергея Александровича в глазах молодого Государя и навесить на него всю вину за смертоубийственную давку на Ходынском поле со стороны части Великих князей, в первую очередь Михайловичей, вполне объяснимо. Конкуренция за влияние. Так называется эта нечистоплотная возня за троном.

Далее. Про пикантное. Про гомосексуализм. Ну, сами-то посудите: какой секс, пусть и вполне обычный, а не извращенный, мог быть у человека, пораженного тяжелой формой костного туберкулеза, половину жизни закованного в стальной корсет, поддерживавший его разрушающийся позвоночник? Где затерялись, куда пропали свидетельства тех самых «изнасилованных еврейских мальчиков»? Ах! А может быть, московский «князь-кесарь», вдобавок, умерщвлял и пожирал жертв своей сатанинской похоти, чтобы те молчали?..

И не по тому ли образчику позже лепились обвинения для Лаврентия Павловича? Да, да, - для того самого, трижды спасшего нашу Родину. Во-первых, сохранением жизней и талантов множества ученых, конструкторов и военных, обреченных на смерть при Ягоде или Ежове «на хозяйстве». Во-вторых, организацией невиданного масштаба эвакуации и запуска за Уралом сотен предприятий оборонной промышленности летом и осенью сорок первого. И, в-третьих, - блестяще, с минимальными возможными --">