Виталий Витальевич Гавряев - Контра (СИ)

было представить. Молодец, так лихо бранивший импортных костоправов, начал это делать на языке Шекспира, после, неожиданно, резко перешёл на великорусскую речь. Кононов с радостью узнал свой родной язык, однако он, отличался от привычного, примерно так, как белорусский от украинского. И снова, телом завладели судороги, а разумом вспышки молний, безжалостно вбивающие в него чужие воспоминания. На этот раз, пытка была невыносимой, и казалось, бесконечно длящийся ад никогда не окончится, но и он, спустя "вечность", сменился милостивой пустотой мрака.

Глава 1

Это пробуждение оказалось более гуманным. Не было с маниакальным упорством, терзающей измученное тело боли и затмевающей весь белый свет мигрени. Хотя мышцы ощущались так, как будто они были перегружены интенсивной, силовой тренировкой и после только что перенесённых пыток, это ощущение воспринималось внеземным блаженством.

Перед глазами, пока что стояла серая пелена, но вот вернулся слух, и стали различимы глухие удары, как будто били чем-то тяжёлым по мягкому, податливому телу. И судя по сдавленным стонам, на самом деле, где-то рядом, кого-то избивали. Эти звуки доносились спереди и слева или приблизительно оттуда. А вот сзади, неожиданно кто-то громко и надрывно заверещал, судя по высокой ноте — женщина. А уже знакомый молодой голос, также доносившийся из-за спины, вещал, с брезгливыми нотками:

"Я тебя шельмец, со света сживу, вожжами, на конюшне запорю. Нечисть ты островная. Не приведи господь, Алекс не очнётся, или ваши английские камлания ему как-либо навредят. Шаманы — недоучки! Сгною…"

Что происходило дальше, Кононов не слышал. Его сознание вновь затуманилось, и его снова поглотила спасительная тьма. На сей раз не было ни вспышек, ни сверкающих молний, ни боли. Мозг, перегруженный болевым шоком и воздействием безжалостного стробоскопа, в очередной раз вбивающего чужие воспоминания, а быть может бредовые галлюцинации, отключился. И будь у человека, погрузившегося в эту непроглядную пустоту возможность это осознать, он бы обрадовался этому неожиданному подарку судьбы — блаженной пустоте безмолвной бездны.

Первое что почувствовал Владимир по пробуждению, это была безбожная тряска. Казалось, что автомобиль мчался не по ровной дороге, а по волнистой стиральной доске, и при этом, у него вышли из строя не только рессоры, но и амортизаторы. Немного погодя, сознание опознало дробный стук лошадиных копыт. Нет, этот звук был услышан с первого мгновения пробуждения, однако ассоциировался только сейчас. Следующим ощущением, от которого отвлекала вибрация, была жёсткая поверхность неудобного кресла, на котором он лежал. Впрочем, голова Кононова покоилась на чьих-то коленях. И чтоб она не сильно болталась, её бережно придерживали чьи-то сильные, немного шершавые ладони. Они пахли крепким табаком и ещё чем-то незнакомым и одновременно таким родным, умиротворяющим.

— Зря вы меня Михаил Николаевич от этого немца оттащили. — хрипловато пробурчал Протас, на чьих коленях покоилась голова Кононова. — Ох зря. Ведь этот нехристь а́нглийская, моего барина, чуть жизни не лишил.

— Успокойся Протас. Ну, прибил бы ты этого шарлатана, а дальше что?

— Да я его, за своего барина, любого ирода, зубами загрызу!

— Полно-те голубчик. Ты и так его отменно помял. Пока я отвлёкся на его ассистента, ты его чуть до смерти не забил.

— А мне што? Я-то сперва увидел, как вы, ваше благородие, этого басурманина кулаком сшибли. Знатно так получилось. Опосля, вы кинулись в сторону. Ну а там, я увидел что они, Александр Юрьевич, к этой самой дыбе ремнями привязаны. После этого, только и помню, что вы меня от этого а́нглийского дохтора оттаскивали. Это надо же, чо они удумали, нехристи, людей, что к ним пришли лечиться, к хитрой дыбе привязывать и пытать до смертоубийства.

— Ничего Протаска, я сам желал забить этих нелюдей — тоже, до самого смертоубийства. Но когда увидел, как ты пинаешь ногами этого жирного борова, понял, что если я тебя не остановлю, ты точно его убьёшь. И из-за этого, тебя сошлют на каторгу. А кто тогда, вместо тебя, будет Сашку выхаживать? Ведь он тебе как сын, я то это вижу.

— Прости барин, не подумал об этом. Как увидел я своего мальчика, без чувств, так горе глаза и застило. Я же Сашеньку с малых лет выхаживал. Когда он ещё без штанов ходил.

— Да не за что тебе прощения просить. Я сам не сдержался и --">