Антон Марахович - Азовский поход

три желающих ступить к нам на палубу не осталось и Димыч врубил ревун на полную. Струги вспугнутыми мальками прыснули в разные стороны. Отойдя на несколько десятков метров, они начали осыпать судно пищальными пулями, даже несколько пушчёнок разрядили нам в борт. И тут ответил Костя. Ближайшие агрессоры были засыпанны газовыми гранатами с "дристуном". Димыч полосанул несколько раз по лодкам лазерным лучом. Опять раздался ор.

Уже через двадцать минут после начала "штурма" вокруг "Осётра" в радиусе одного километра не было ни одной посудины будущих союзников, и я отдал приказ: — Наступать!.

"Мануша" и "Щенок" снялись с якорей и догнали наш броненосец. И дальше двинулись "без парусов и вёсел" плотной колонной прямо в главное русло Дона, контролируя лотами глубину. Когда проходили "блокадную цепь" московитов, их галеры резво разбежались и с дистанции намного превышающей "дальность прицельного выстрела" их пушек обстреляли наш караван. Мы не отвечали, ведь "у нас нет пушек" и мы мирные и пушистые. Через какое-то время экран эхолота показал, что дальнейшее продвижение шхуны при её осадке опасно. "Мануша" стала на якорь, а шебека и "Осётр" поднялись ещё на пару километров по Дону, по пути разведывая фарватер, и встали в виду крепости Азов. Все команды получили приказ: — Отдыхать без берега. Разумеется, кроме "команды" Эдюни. Его разнообразные и разносторонние "Страж-птицы" летали круглосуточно и вынюхивали всё в радиусе 30 километров, составляя карты. Он, юдак, даже меня припахал в качестве оператора, когда облётывали Азов-крепость.

Глава 2. Переправа, переправа…

"Братья-монахи" начали тихонечко потреблять огонь-воду, прочие християне занялись постирушками, купанием и рыбалкой… Однако прошло два дня, а на нас никто не нападал и в гости не приезжал. Похоже, что на нас "воопче забили болт". Абидна, однако. И тогда я решился. Главное правило полководца: — Хочешь победить — удиви и напугай! И я решил удивить.

Армия Петра располагалась на обеих сторонах Дона. Основная часть обложила саму крепость на левом берегу, вместе с пушками-редутами-подкопами, штурмовыми отрядами — требухой и ливером тогдашней науки штурмовки крепостей. Другая часть базировалась на правом берегу, обеспечивая покой и отгоняя конницу турок и крымчаков-ногаев. И третья облепила цепи-башни выше по Дону, обеспечивая связь по воде с Россией-матушкой. Сам Пётр в силу этого вынужден был частенько мотаться между правым и левым берегом. "Страж-птицы" показали, что наиболее часто капитан-бомбардир пользовался одной из переправ через Дон, ниже крепости, охраняемой донскими казаками. Вот туда я и решил направиться. Сама река в месте переправы была не так, чтобы очень-то широка.

Короче, взял я доску с парусом поцветастей и попестрее, оделся в холщовые портки и рубаху, подпоясанную верёвкой. Приклеил усы-бороду-шевелюру, прилепил под парик переговорную гарнитуру, одел через плечо свою кожаную торбу-котомку с ништяками и поплыл…

Сзади в километре держался Мыкола Кныш, ряженный точно так же, под парусом на шлюпке. Около 5 вечера по местному заметил искомую пристань с казачьей заставой на левом берегу. Со всем возможным при таком ветре выпендрежом, с подскоком на небольших волнах и загогулинами по курсу проскочил выше по течению на 300–400 метров, потом резко развернулся, заложил залихвастский вираж-крендель к стрежню реки и лихо выскочил на мелководье в десятке метров от мостков пристани. И всё это под пристальным вниманием сотни глаз, столпившихся на берегу казачков.

На инерции бросил гик, уронил мачту виндсёрфера и, почти не замочив ног, выскочил на берег перед честной компанией воинов царя московского…. Нисколько не обращая на них внимание, тут же развернулся, забежал в воду и вытащил повыше на берег доску с парусом. И уж только потом обернулся к зрителям, отвесил им поясной поклон и забалабонил:

— Здравы будьте, православные! Дозвольте пристать и обогреться у вашего стана, казачки? Не побрезговайте обчеством блудного сына Игната, Ивашки непутёвого?

Досель, изумлённо молчавшая ватага казаков, одетых кто во что горазд, но обильно увешанных разнообразным оружейным металлоломом, враз загомонила и зашевелилась. Потом вперёд выступил невысокий худой, напоминающий бойцового петуха, тип цыганистой породы с парчовым кушаком:

— Ты хто таков и откель будешь, холоп?

Я взвился, будто меня шилом в зад ширнули:

— Сам --">