Роман Валерьевич Злотников - Швейцарец

прикипел к детскому тельцу, бесформенной кровавой кучкой замершему у подножия мачты уличного освещения, расположенной всего в десятке метров от той террасы, на которую они все выскочили. То, что это лежит именно ребенок, можно было понять по небольшим общим размерам… м-м-м… получившейся кучки, а также по паре худеньких детских ножек, торчащих из-под рваного подола короткого платьица, набухшего кровью. По какому-то странному выверту они, в отличие от остального тельца, почти не пострадали при ударе… Ножки были одеты в трогательные белые носочки и лакированные красные сандалики. Вернее, в сандалик была обута только правая ножка, а левая, на вид практически целая, но вывернутая в коленке под неестественным углом, оказалась босой. Слетевший с нее сандалик валялся чуть дальше, сразу за мачтой освещения, на нижней части которой расплывалось огромное кровавое пятно, явственно свидетельствующее о том, что маленькая жертва аварии окончательно и бесповоротно мертва. Ибо даже взрослому человеку после потери подобного объема крови выжить было бы очень проблематично, а уж ребенку…

— Позвольте вам заметить, — между тем продолжал горячиться Микловски, — что в наше время следовать воззрениям времен Великого фюрера могут только абсолютные ретрограды и глупцы. Сейчас как-никак двадцать первый век на дворе. Нет, я не спорю — во время Великой войны Райх был со всех сторон окружен врагами, так что подобное жесткое отношение в те времена было вполне оправданным. Но сейчас, во время гуманности и международной разрядки напряженности, когда гегемония Райха в Евразии и Африке уже десятилетия никем не оспаривается, подобный подход…

— Да чушь городите! — ревел в ответ Штольц. — Как может устареть то, что однозначно и неизменно верно? И не тыкайте мне в лицо этой вашей гуманностью и разрядкой. Гегемония Райха сильна именно потому, что мы никому не позволяем…

Алекс наконец-то с трудом сумел оторвать взгляд от лежащего на асфальте детского тельца, после чего угрюмо покосился на этих «токующих тетеревов». Черт, у них вообще есть хоть какие-то понятия о приличиях? Тут в конце концов только что ребенок погиб, а эти… Но, несмотря на прозвучавшую в начале данного такта их бесконечной дискуссии апелляцию к «гостю», Штольц и Микловски даже не заметили его неодобрительного взгляда, продолжая привычно ругаться друг с другом. Причем, судя по тому, что слышал Алекс, к настоящему моменту этот спор ушел очень далеко в сторону от произошедшей здесь трагедии, перейдя в, похоже, куда более интересные для обоих оппонентов области расовых теорий и их соответствия последним исследованиям в биологии и генетике… Ему захотелось грубо оборвать их столь неуместный, на его взгляд, в данной ситуации спор. И Алекс уже совсем было собрался с духом, дабы действительно сделать это — как вдруг на улице появилось новое действующее лицо…

— Ы-ы-ы-ы-ммм… — Вылетевшая из-за угла высокая, черноволосая и статная, но при этом крайне растрепанная женщина, одетая в длинное платье, украшенное кружевным воротничком, гармонирующим с накрахмаленным кружевным передником, и в столь же накрахмаленной кружевной наколке на волосах, сейчас съехавшей на левое ухо, на мгновение замерла, уставившись неверящим взглядом на детское тельце, а затем издала придушенный стон и со всех ног бросилась к мертвой девочке… Подбежав вплотную, женщина упала на колени и обеими руками буквально сгребла с асфальта то, что осталось от ребенка, прижимая весь этот окровавленный ужас к груди и никак не реагируя на то, что из-за ее судорожного движения от трупика отвалились какие-то куски и упали обратно на асфальт. Алекса еще сильнее замутило, и он торопливо отвел взгляд, опасаясь, что не выдержит и сблюет…

Вокруг было удивительно малолюдно. Нет, люди имелись — на тротуарах, террасах соседних домов, а кое-кто маячил в открытых по случаю жары окнах. Но общая реакция разительно отличалась от той, которую, по идее, можно было бы ожидать. Никто из наблюдавших и не подумал подойти поближе к месту происшествия, чтобы, например, предложить помощь, «наехать» на виновников, которые торчали метрах в двадцати дальше, рядом с Porsche с разбитым и заляпанным кровью бампером, или хотя бы просто, блин, заснять все получше на смартфон, чтобы сразу же запостить… Нет! Все просто смотрели на происходящее, оставаясь на местах и негромко переговариваясь друг с другом. Как будто они находились в --">