Алекс де Клемешье - Клинки кардинала

смысле скотнику было бы чрезвычайно глупо обижаться на маршала Франции, а булочнику – на королевского посла в Англии.

– Зачем вы мне об этом рассказываете? Как это поможет мне понять, с кем я сейчас беседую?

– Я уже почти подвел вас к самому важному. Не хочу, чтобы вы были неприятно шокированы тем, что вам предстоит услышать. Мы только что говорили о двух категориях людей – народе и знати. А теперь представьте, что существует еще и третья категория.

– Церковники? – попытался угадать епископ.

– А разве иерархия внутри конфессии значительно отличается? Здесь тоже есть своя «знать» и свой «народ». Нет, я веду речь об индивидуумах, чьи возможности так же отличаются от возможностей обычного человека, как талант командующего армией от умений скотника.

– Вы говорите о способности зажигать свечи щелчком пальцев? – догадался Люсон и поморщился. – О людях, склонных к колдовству?

– Эти особенности сложно назвать просто колдовством. В глазах неграмотного крестьянина ваше умение писать – тоже своего рода колдовство, но разве вы считаете такое умение самым главным своим достоинством? Нет, Арман, третьей категории людей доступно больше, гораздо больше, чем простенькие ярмарочные фокусы. Они видят, слышат и ощущают по-другому, они способны предсказать неблагоприятный исход и предвидеть успех любого начинания, они умеют подчинить себе одним лишь взглядом, менять свою внешность, проходить сквозь стены и перемещаться в пространстве, которое недоступно обычному человеку. Они могут убивать без помощи оружия, на расстоянии, вообще не прикасаясь к противнику. Они могут вернуть к жизни человека после смертельного ранения или неизлечимой болезни. И живут они практически вечно. Они люди, но они – другие. Они и называют себя так – Les Autres^[1].

– Иные… – прошептал епископ и перекрестился. – Колдуны! Ведьмы! Дьявольские отродья!

– Отнюдь, Арман, отнюдь! – мягко возразил Пресветлый. – Иные рождаются не в аду, а в самых обычных семьях. Это может быть семья богача или бедняка, знатного вельможи или искалеченного солдата, убежденного протестанта или истинного католика. Никогда нельзя предсказать, где и когда родится Иной, но такое случается регулярно. Хотя и не слишком часто.

– Многотысячные пепелища на месте костров Святой Инквизиции говорят об обратном!

Едва различимое в полумраке лицо собеседника скривилось, будто от боли.

– Это страшная страница нашей истории. В кострах погибло множество безвинных людей, обычных людей. Вам ли не знать, что значит быть оклеветанным и несправедливо наказанным? Да, среди казненных были и маги. К счастью, Инквизиции было не под силу схватить тех, кто достаточно освоил свои способности, и в кострах и на дыбах гибли самые слабые Иные. Однако среди этих слабых были по большей части молодые маги, которые могли бы еще жить да жить, набираться сил и опыта и принести немало пользы, совершить множество деяний во благо государства, Церкви и королевской семьи…

Последние слова старик особо выделил голосом, и Люсон призадумался. Когда-то, пользуясь своим особым положением при королеве-матери, он изучил немало секретных документов и писем, хранящихся в Лувре. Из них явствовало, что при дворе с давних пор привечались некие темные личности, которые оказывали различного рода услуги своим покровителям. Среди них были астрологи, предсказатели, алхимики – большую их часть епископ, не задумываясь, отнес к шарлатанам, присосавшимся к казне. Одни говорили то, что от них желали услышать правители, другие пророчили события, которым так и не суждено было сбыться, третьи, пугая близкой смертью или грозящим несчастьем, якобы спасали своих благодетелей. Однако средь прочего попадались факты, которые нельзя было объяснить ничем, кроме как вмешательством высших сил… или способностями Иных. Чего стоил один только флорентиец Рене, личный парфюмер Екатерины Медичи! Сколько таинственных, невероятных смертей случилось по указанию «черной королевы» и скорее всего при его участии! Сколько его предсказаний сбылось в точности до последнего слова! Сколько придворных после одной только беседы с ним меняли свои суждения и манеру поведения!

Сейчас, много лет спустя, при другой королеве-матери из рода Медичи^[2] состоял другой флорентиец – Джакомо Лепорелло. Впрочем, другой ли? Если в словах Пресветлого есть правда, если Иные живут вечно, то ничто не мешало мэтру Рене взять себе другое имя, --">