Валерий Иванович Елманов - Знак небес

прислушался. Воевода с изобретателем взлетали по ступенькам стремительно, через одну, спеша скорее решить очередное неотложное дело. Святослав когда как. Иной раз тоже бегом, но если вспоминал, что он княжич, то норовил шествовать неторопливо, добирая солидности, хотя шаг его все равно оставался по-мальчишески легким. Поступь у идущего сейчас была иная — степенная, увесистая. Значит, отец Николай…

Глава 1 Четвертая София, или Княжеское поручение

Одни люди думают больше о путях веры,

Другие сомневаются в истинном пути.

Боюсь, что однажды раздастся возглас:

«О неведающие! Путь не тот и не этот».

Омар Хайям

— Не помешал? — раздалось с порога.

В дверном проеме показался священник.

— Ну что ты, отче, — улыбнулся Константин и кивнул на окно. — Погляди, как красиво.

Отец Николай неспешно подошел, пару минут молча постоял, вздохнул и охотно согласился:

— И впрямь благолепие. Правда, и грустно немного — уходит, покидает нас солнышко, хоть и ненадолго.

— А тут все зависит от настроения, — поправил Константин. — Если самому грустно, то думаешь о прощании, а если на душе светло, то на ум приходит напоминание о надежде, о том, что вслед за расставанием обязательно придет встреча, и придет так же неизбежно, как завтрашнее утро.

— Завтрашнее, — машинально повторил священник. — А мне как раз послезавтра поутру и расставаться с вами. Ох и неблизкий путь ожидает. Ладно бы Киев, а то ведь потом еще и в Никею плыть…

— Всего полгода, от силы год, — попытался успокоить Константин.

— Целый год, — поморщился отец Николай. — Я тут потолковать с тобой хотел, чтоб на последний день не откладывать, а то за этими хлопотами…

— Потолковать — это хорошо, — согласно кивнул Константин. — Правда, я рассчитывал на завтра, но можно и сегодня. Ну-ка, давай пройдемся вниз, а то тут стекла еще не вставили, сквозняк, да и с Оки несет, а сырость для твоих рук нежелательна. Лучше мы в трапезной поговорим. Есть у меня к тебе небольшая просьба, точнее, поручение.

— И у меня просьба, — оживился отец Николай.

— Насчет гривен? — уточнил князь, заходя в трапезную и указывая священнику на лавку.

— Их ты мне выделил в избытке, — замахал руками отец Николай. — Я и не ожидал, что у тебя их так много. Опять же и рыбий зуб, и мягкая рухлядь, и воск, и бобровая струя… Мне корабленники сказывали, товару еще на столь же гривен, если его по уму продать. Потому и подумалось, если ты так щедро мне серебра и всего прочего отмерил, то, может, и на храм новый что-нибудь изыщешь, а?

— О господи. Опять ты за свое, отче, — устало вздохнул Константин. — Тебе я отвалил так много лишь из-за книг, которые попросил купить. Знаешь, сколько они ныне стоят? О-го-го. Опять же дорога дальняя, возможны всякие непредвиденные расходы, вот и отмерил их с избытком, как ты говоришь. На самом же деле туго у меня с ними. Ты даже не представляешь, как туго. Иной раз в казне не сотни, десяти гривен не насчитаешь. Вроде и доходы стали намного больше, но и расходы тоже возросли. Да что я тебе говорю, когда ты сам все прекрасно знаешь. Одни стены у Рязани сколько денег съедят, а они для города нужнее.

— Стены — дело необходимое, кто бы спорил, — примирительно согласился отец Николай. — Но равнять их с храмом нельзя. Разные это вещи. Стены для обороны нужны, для сохранения имущества и жизни людской, то есть, по сути, они, если образно говорить, для тела. Но надобно ведь еще и о вечном заботу проявить, о том, что в будущее простерто будет. Храмы и дух народа твоего в трудный час поддержат, а в иные особо тяжкие минуты и ввысь его поднимут.

— Ну хорошо, — сдался Константин. — Вот закончу со стенами, первым делом за храм примусь. Устраивает? — улыбнулся он, ожидая услышать подтверждение, и… разочаровался.

— И сызнова ты неправ, — возразил отец Николай. — Такие вещи крестьянину простому дозволительно на потом оставлять. Мол, ныне важнее засеять, затем сена накосить, после урожай собрать, ну а уж ближе к зиме можно и в храм сходить, богу^[3] помолиться.

— А разве он неправ? Если он в горячую пору вместо пахоты молиться начнет, то к весне вместе с семьей зубы на полку положит.

— Вот же какой ты упрямец, — досадливо всплеснул руками священник. — Ну как тебе объяснить, что нельзя такие вещи друг дружке противопоставлять. Душа и --">