Виктор Викторович Зайцев - Прикамская попытка - 2 (СИ)

обнажил оружие против войска государя-императора, много христианских душ погубил, кто хочет сказать в его оправдание?

Народ по понятным причинам безмолвствовал, что и требовалось для разогрева публики. Глава суда поднялся из кресла, заметно колыхнулась тяжесть у него за пазухой, махнул рукой, — Вешай.

В полном молчании поручика поволокли к виселице, двумя ударами сломив слабую попытку сопротивления. Казаки привычными движениями набросили Жданову петлю на шею и хлопнули кулаками лошадь, за седло которой был прикреплён второй конец удавки, по крупу. Та неспешно пошла в сторону, а тело поручика медленно поднялось над землёй. Несколько минут затихшая публика наблюдала судорожные движения ног умирающего человека, пока тело не затихло, вытянувшись почти до земли. Казаки сноровисто примотали верёвку на вбитый крюк, закрепив повешенного на виселице. Не прошло и пяти минут, как судья вновь поднялся из кресла, указав конвойным на меня. В голове успела мелькнуть мысль, 'От правительства убегал, а бунтовщики повесят, обидно'. Оттолкнув подхватившие меня руки, я быстрым шагом прошёл вперёд, остановившись вплотную перед столом судей, вполоборота к публике.

— Что, барин, — вскочил Аким, — пришёл твой черёд в петле болтаться? Отлились кошке мышкины слёзы!

Он продолжал что-то кричать, разжигая в толпе ненависть к немцу-барину, я делал вид, что слушаю его, внимательно рассматривая остальных судей и двух охранников у них за спинами. Со стороны заводоуправления выбежал высокий мужчина в польском кунтуше, чисто выбритый подбородок и усы выдавали в нём дворянина либо офицера. Он пробежал мимо равнодушных охранников к председателю судей и протянул ему открытую ладонь. Я заметил на ней револьверные патроны, а судья сразу начал вытягивать из-за пазухи револьвер. При этом оба, естественно, отвернулись в сторону, а третий судья повернулся к ним, охранники тоже отвлеклись, прислушиваясь к негромкому разговору. Один Аким продолжал обвинять меня во всех смертных грехах, всё больше распаляясь от своих слов. Он и не заметил, что судьи отвлеклись, в зрителях явно не нуждался. Вот он, мой последний шанс, я давно ждал такой момент, незаметно напрягая мышцы ног и туловища, чтобы разогреть их перед боем.

Лёгкий подшаг вперёд и я кувыркнулся через стол, с одновременным ударом ногами при выходе из кувырка. Не знаю, как называется такой удар, его любил применять мой старый приятель Шепетов Саша, очень коварный удар. По опыту могу сказать, на пару минут минимум соперник выходит из строя, при сильном ударе можно повредить внутренние органы в районе пояса. Не собираясь проявлять жалость, я изо всех сил ударил ногами в главу судей и поляка, стоявшего рядом с ним, попал обоим как раз немного ниже пояса. Моё тело от сильного толчка отбросило в сторону, как раз на второго казака, ему попало коленями в лицо. Быстро перекатившись через правое, здоровое плечо, я прыгнул на лежащего поляка. Правой же рукой и схватил револьвер, моля бога, чтобы он оказался заряженным и дважды выстрелил в обоих охранников, начавших вытаскивать шашки из ножен.

К счастью, револьвер разбойники держали заряженным, оба охранника, упали, получив пулю восьмого калибра в лицо с расстояния три метра. Следующими мишенями должны стать Шадрин со товарищи, это я чувствовал своей шкурой. Слишком хорошо выучил парней, на свою голову, пара секунд и они возьмут меня голыми руками. Не вставая с оглушённых разбойников, не подававших признаков жизни, я развернулся, прицеливаясь в Николая Шадрина. Он уже держал ружьё в руках, не решаясь стрелять по мне, боялся попасть в оглушённых казаков, сволочь. Натренированные за полгода рефлексы сделали своё сами, до предателей было меньше тридцати метров. Четыре выстрела выбили Шадрина и двух его подручных из сёдел, четвёртый успел спрыгнуть и лечь на снег, вспомнил, гад, мои уроки.

Пора заряжать револьвер, пришла мысль, я попытался отыскать в снегу рассыпавшиеся патроны, сразу выцепил всего два, быстро вставляя их в барабан. Со стороны пленников в мою сторону бежали, размахивая саблями, мужики охраны. Нет, ребята, вы мне не нужны, улыбнулся я, разворачиваясь к Акиму, успевшему только сейчас отреагировать и выползти из-за стола. Одного выстрела в лоб предателю хватило, чтобы отбросить покойника на пару шагов. Что ж, придётся помирать, вылезла предательская мысль, когда я не обнаружил в снегу ни одного револьверного --">