Михаил Александрович Королюк - Спасти СССР-Инфильтрация

«старичок-боровичок». Слегка волнистые иссиня-черные волосы с редкой проседью эффектно обрамляли породистое лицо, на котором играло странное для такого возраста озорное выражение.

– День добрый, – провозгласил он, уложив портфель на полку, и, протянув руку, представился: – Владимир, ваш сосед до Шепетовки.

– Андрей. – Я ответил рукопожатием и, заулыбавшись уже по-настоящему, еще раз окинул взглядом колоритного попутчика. Этакий благообразный хитрован лет шестидесяти с выразительной мимикой и прущей наружу харизмой. Напоминает того русского попика из анекдота, который на сельской свадьбе на вопрос: «Что пить будете, батюшка, – водку, вино?..» – жизнерадостно отвечает: «И пиво!»

«Не самый худший вариант попутчика, лишь бы не храпел», – успокоившись, решил я.

Минут через тридцать, когда проводница окончательно убедилась в нашем праве занимать места и, получив заказ на два чая с лимоном, удалилась, Владимир достал из портфеля нарезку твердокопченой колбасы, по виду – брауншвейгской, хлеб и банку греческих маслин. Финальным аккордом стали извлеченные жестом фокусника бутылка кальвадоса «Буляр X.O.» и две допотопные рюмки с потертыми золотистыми ободками по краям, никак не вяжущиеся своим внешним обликом с благородным напитком.

– Прошу без лишнего стеснения, – веско сказал сосед, решительно сворачивая бутылке голову и ловко наполняя сосуды. – Если нет медицинских противопоказаний, конечно. Воспользуемся отсутствием дам.

По купе поплыла ароматная симфония легких коньячных нот с отчетливым яблочным оттенком. Я с благодарностью улыбнулся госпоже Удаче. Вот уже года два, как у меня длится «кальвадосный период», и я, перебрав несколько вариантов, пришел в итоге к тесной дружбе именно с данным сортом. Иногда крепость наших отношений проверялась моими легкими интрижками с другими «X.O.» и «V.S.O.P.», но каждый раз я убеждался, что время для окончательного разрыва еще не пришло.

– Э-э-э… Да я как-то не захватил с собой ничего для адекватного алаверды… – протянул я неуверенно.

– Бросьте, Андрей. Все это, – небрежно махнул он рукой, – мелочи, не стоящие того, чтобы из-за них комплексовать. Смело пользуйтесь тем, что Бог послал. Кстати, вы знаете, что использованное вами слово «алаверды» как раз переводится с тюркского как «Бог дал»?

– Интересно… Нет, не знал. – Я перестал ломаться и завладел тем ломтиком колбасы, который сильнее всего подманивал меня задорным блеском своих сальных крупинок. И ведь не сказать, что голоден, но слюна на перекус в купе выделилась сразу – рефлекс с детства. С другой стороны, сидеть и кукситься тоже глупо.

Подхватил рюмку, изобразил привычное круговое движение и вдохнул аромат:

– Божественно… И жизнь хороша, и жить хорошо. Ваше здоровье, Владимир.

– За встречу, – охотно поддержал он и, артистично чокнувшись, одним глотком отправил содержимое рюмки в себя. С акцентированным пристуком опустил рюмашку и веско добавил: – Жизнь – штука странная, иногда и случайная встреча в вагоне может ее изменить.

Это был намек, но тогда я его не понял и промычал в ответ что-то нейтральное.

9 июля 2015 года, 23:15

Россия

– …сам подумай, – энергично напирал оппонент, азартно постукивая ногтем по краешку стакана, – в Штатах два процента населения, работающего в сельском хозяйстве, легко кормили всю страну, а в СССР двадцать процентов трудились в совхозах и колхозах – и был дефицит продовольствия. В десять раз больше, а все равно страну накормить не могли! О чем тут спорить?

– Не, Володь, ты не прав. Дьявол – в мелочах. – Для большей убедительности я почему-то ткнул пальцем вверх. – Во-первых, кого считать аграрием. У нас учитывали весь списочный состав колхозов, включая нянечек в детском саду, медсестер, сторожей, шоферов и бухгалтеров, а за бугром – только непосредственно работающих на полях или с живностью.

Я перевел дух, глотнул с донышка настоявшийся на лимоне чай и, отставив стакан, продолжил:

– Во-вторых, климатические условия у нас сильно различаются, поэтому и результаты несопоставимы. В Штатах только один процент посевов находится в зоне недостаточного увлажнения. В СССР таких было почти шестьдесят процентов, а остальное и того хуже – в зоне рискованного земледелия. Если корректно учесть влияние природных факторов, то производительность --">