Михаил Константинович Первухин - Пугачев-победитель.

более полугода измученная и залитая кровью страна подвергалась жестоким судорогам. Поднятая «анпиратором» буря продолжала разгуливать по русским просторам, как разгуливает в степи вихрь или в дебрях лесной пожар. Но с уходом «анпиратора» из Москвы само пугачевское движение обрекло себя на гибель, ибо тысячерукому чудищу с огромным брюхом пришлось переваливаться с места на место именно по тем краям, где оно побывало раньше и где оно уже произвело страшные опустошения, иначе говоря, где оно могло добывать для питания лишь жалкие крохи.

Это время, столь обильное драматическими событиями, представляет собой богатейший и интереснейший материал для историка и романиста. Может быть, мы еще вернемся к рассказу о нем, но этот рассказ создаст отдельную книгу, в которой будет прослежена история но крайней мере главнейших героев нашего повествования. Теперь же ограничимся упоминанием о событиях, непосредственно последовавших за уходом Пугачева из Москвы.

В то время, когда армия Суворова, быстро разрастаясь по пути, шла на Киев, поляки попытались овладеть Смоленском, но встретили упорное сопротивление со стороны самого населения. Вслед за тем, в восточной Галиции внезапно вспыхнуло бурное восстание холопов против панов, принявшее такие размеры, что в Кракове и Варшаве началась паника. Находившаяся в окрестностях Смоленска армия, в тылу которой шли крупные беспорядки, сочла себя вынужденной отойти на запад, тем более, что с приближением Суворова ее правое крыло повисло в воздухе. Шестнадцатого апреля в Смоленск вошел лихой драгунский имени князя Репнина полк, следом за которым въехала и императрица Екатерина. Пробыв в Смоленске, ради отдыха, всего три дня, государыня отбыла в Санкт-Петербург, куда и прибыла благополучно в первых числах мая. Диктатор, то есть граф Григорий Орлов, встретил императрицу в Старой Руссе и сложил с себя диктаторские полномочия. Екатерина тогда же назначила своего старого соратника главнокомандующим всей северной армии с присвоением ему прав наместника средней России и поручила ему дело ведения борьбы с пугачевским восстанием в ближайших к Москве провинциях.

Двенадцатого мая Орлов, собиравшийся отправиться в Москву, имел длительную аудиенцию у государыни Снабдив графа указаниями, Екатерина дрогнувшим голосом сказала:

— Нам с тобой, друг мой, придется еще много поработать, не щадя сил. Не ведаю, хватит ли нашей жизни, чтобы исправить хоть отчасти зло, причиненное сим безумным, бессмысленным и беспощадным бунтом! В столь краткое время этим диким людям удалось разорить почти всю империю, уничтожить богатства, накопленные многими поколениями, покрыть страну развалинами и усеять ее трупами. Погибли труды целого ряда правителей. Мурман захвачен шведами. В Курляндии засел лукавый «кузен» Емельки Фридрих. Половина Донской области в руках турок. Петровск и Баку заняты персами. Крымчаки гуляют по степи, как во времена правительницы Софии и Василия Голицына. Малороссия еще в огне гайдаматчины Лучшие люди погибли. Просвещению нанесен сильнейший удар. Казна опустошена. Промышленность почти убита, торговля полумертва...

— Даст бог — со всем справимся! — отозвался Орлов.

— Во всяком случае, придется надолго отложить осуществление тех великих планов, о коих мы с тобой мечтали еще несколько лет назад, для коих накапливали силы, собирали средства и готовили людей... И придется нести тяжкие жертвы...

Наступило молчание. Потом императрица выпрямилась, непривычно резким движением подняла красивую голову и нахмурила брови. Глаза ее блеснули, как сталь шпаги.

— И все-таки, — сказала она резко, — Россия будет! Великая, единая, неделимая! Будет — грозная всем врагам!

— Россия будет! — откликнулся Орлов.

(обратно) (обратно)

СТАТЬ РУССКИМ ЖЮЛЬ ВЕРНОМ

«В русской литературе XIX — XX вв. не оказалось писателя, посвятившего свое творчество захватывающим приключениям или мысленным экспериментам по реализации фантастических идей и проектов», — подобное суждение обязательно присутствовало в редких статьях по истории отечественной фантастики. Нет, я бы сказал осторожнее — в нашей литературе не было автора хотя бы близкого тому же Жюлю Верну по обширности творческого наследия, многогранности интересов, энциклопедичности познаний. Потому что все-таки существовала большая группа писателей, творивших на рубеже веков (М. Первухин, С. Соломин, А. Числов и другие), которые --">