Андрей Валентинов - Око силы (трилогия, часть 4-6) (годы 1937-1938)

Столицу вас вообще нельзя было вызывать. Вы пробыли там три дня — и, увы, вас там увидели те, кто не должен был. Пришлось везти вас сюда, в Коктебель, чтобы спокойно поговорить…

Василий Ксенофонтович вновь улыбнулся.

— Начну издалека. После того, как вы приехали из Японии и получили орден, в Столице случилось одно презабавное происшествие. Изучив ваш отчет, некто, назовем его товарищ Иванов…

При эти словах Арвид резко обернулся. Альбинос с удовлетворением хмыкнул и повторил:

— Да, товарищ Иванов… Так вот, он собрал у себя наших ведущих авиаконструкторов. И, представьте себе, отдал любопытный приказ. Знаете, какой?

Крепыш не ответил, но с нескрываемым уже удивлением и даже волнением замер, ожидая продолжения.

— Товарищ Иванов приказал свернуть все, слышите, все работы ведущих КБ! И вместо плановой продукции сосредоточить силы на подготовке самолета нового типа. Догадываетесь, какого?

— «Накадзима»… — ответ прозвучал глухо и как-то хрипло.

— Да, «Накадзима». За документацию, привезенную вами, вы получили свой орден, а вот товарищам авиаконструкторам пришлось ломать головы. Представьте — у Поликарпова на выходе истребитель, у Петлякова — высотный бомбардировщик, а им велят делать нашу советскую «Накадзиму»… Ну вот, а сейчас другой сотрудник вернулся с задания, и пришлось собирать новое совещание. Только на этот раз свои планы придется менять не авиаконструкторам, а вам.

— Но… постойте! — Крепыш настолько удивился, что его напускное спокойствие сгинуло без следа. — Василий Ксенофонтович! Я же привез заключение экспертов. «Накадзима» — слабый самолет! Он может действовать только в условиях чистого неба. Любой нормальный истребитель…

— Я передам ваши соображения командованию.

Несмотря на строгий тон, это была, по всей вероятности, шутка, поскольку оба улыбались.

— Вот-с! Так что теперь ваша очередь.

— Я уже собирался ехать в Абердин.

— Знаю. Очень жаль, но придется отложить. И вот что…

Альбинос быстро оглянулся, словно кто-то незамеченный мог подобраться к ним, а затем заговорил очень быстро, шепотом, причем акцент его стал таким сильным, что распознать некоторые слова было почти невозможно:

— Арвид, дорогой! Вы давно не были дома. Сейчас трудная пора. Эта чистка должна спаять страну и армию перед тем, что нам предстоит. Но могут быть эксцессы… Поэтому — будьте осторожны! За ваших родственников не волнуйтесь — они защищены надежно…

— Да, спасибо… — Арвид потер подбородок, нахмурился. — Но… Василий Ксенофонтович! За родственников — спасибо, но у меня здесь есть друзья. Я не хотел бы… Дело в том, что они, как и я… С точки зрения наших коллег, они могут показаться… подозрительными…

Взгляд альбиноса внезапно стал жестким, даже акцент куда-то исчез.

— Товарищ майор! У сотрудника Иностранного отдела НКВД не может быть подозрительных знакомых. Повторите!

— Так точно, товарищ комиссар государственной безопасности. — Голос Арвида прозвучал глухо и безнадежно. — У сотрудника нашего отдела не может быть подозрительных знакомых.

— Вот так… — Альбинос помолчал, а затем добавил совсем другим тоном: — Вечером назовете мне фамилии. Если их возьмут, может быть, сумею что-нибудь сделать. Повторяю — может быть…

— Спасибо… — крепыш кивнул и отвернулся.

— А теперь, Арвид, слушайте внимательно!

Альбинос привстал и заговорил резко и четко, тщательно отделяя одну фразу от другой:

— Наши сотрудники в Париже и Харбине получили достоверные сведения, что на территории СССР действует нелегальная террористическая организация под названием «Вандея»…

Глава 1 Поражающий змия

В переулке было безлюдно. Юрий Орловский быстро оглянулся. За ним никто не шел. Ни к чему — преследователи прекрасно знали, что переулок кончался глухим тупиком. Юрий на миг закрыл глаза и прислонился к теплой, прогретой солнцем стене. Сразу стало легче. Страх, смертельный страх, вот уже несколько часов гнавший его бессмысленным долгим маршрутом по улицам Столицы, куда-то отступил.

…Под закрытыми веками плавали оранжевые пятна, прохладный бодрящий сентябрьский воздух обжигал легкие, но на какой-то миг ему стало хорошо и даже уютно. Он жив, он может просто стоять у стены, закрыв глаза, следить, как яркими медузами плавают пятна под веками…

Но страх вернулся. Он стал более осмысленным, четким. То, --">