Владимир Анатольевич Тимофеев - Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка

удовлетворением отметил Винарский, оглядываясь по сторонам, припоминая место нынешней дислокации батальонных связистов.

"Ага. Кажется, там. Если не ошибаюсь, через скверик направо. Минут за пять добегу".

Старший лейтенант не ошибся. До нужного здания он и впрямь добрался достаточно быстро, за пять оборотов секундной стрелки, миновав тополиную рощу и "спрятанные" среди деревьев штабеля бревен, видимо, припасенных на "черный день" кем-то из саперов бригады.

"Ну вот. Вроде бы здесь", — сообразил танкист, оглядывая почти игрушечный домик, выстроенный в типично немецком стиле. С деревянным фахверком, потемневшей от времени черепичной крышей и облицованным камнем цоколем. В не тронутом войной дворике висели аккуратно привязанные к столбам бельевые веревки с сохнущими на них простынями и наволочками, возле крыльца лежало корыто. Рядом гладильная доска, сколоченная из снарядных ящиков, ведра с водой, еще какая-то мелочь, важная и нужная по хозяйству…

"Н-да. Не ошибся. Тут точно не мужики обитают", — ухмыльнулся Винарский, поднимаясь по ступенькам ко входу, опираясь на кованые перильца.

— Алло. Дома кто есть? — поинтересовался он спустя пару мгновений, громыхнув чугунным кольцом на двери. И, не дождавшись ответа, толкнул тяжелую створку.

* * *

За дверью обнаружился небольшой коридор, выводящий в просторную не то прихожую, не то "залу". Парадную залу с камином и антресолью, соединенной с основным этажом вычурной лестницей. Свет в помещение едва-едва пробивался сквозь плотно задернутые шторы и парочку стрельчатых витражей по обе стороны каменного очага.

— Прямо как в склепе, — буркнул Винарский, выходя на середину этой бюргерской "гроссехалле", привыкая к потемкам, прищуренно озираясь. — Или в музее, чтоб его.

На очередное "Ау, есть кто живой?" никто так и не отозвался. Только напольные часы, стоящие справа от лестницы, прогудели напыщенным боем, заставив старшего лейтенанта вздрогнуть от неожиданности. От неожиданности и от резко сгустившегося — видимо, солнце на улице за тучку зашло — сумрака. Почти тумана, добавившего таинственности происходящему. Тумана, подсвеченного сиренево-оранжевыми бликами витражных стекол.

— Тьфу ты! М-мать! — выругался танкист, запнувшись о подвернувшуюся под ноги табуретку.

Затем сплюнул и повторил предыдущий вопрос. Еще раз, на всякий случай:

— Живые есть?

— Живые все дома сидят, телевизор смотрят, — внезапно ответили ему с антресоли. Или, скорее, пропели. Насмешливым голосом. Бархатным меццо-сопрано. Безумно знакомым. Родным донельзя.

— А!? Что!?

— Не что, а кто, — прозвучало теперь уже с лестницы.

Сдавил шею ставший вдруг тесным ворот. Старший лейтенант замер, почти не дыша, боясь пошевелиться. Всё еще не веря. Не веря тому, что видит. И слышит. Но уже зная, что это не сон. Что это — на самом деле.

Едва слышно проскрипели ступени. Спустившаяся с антресолей девушка медленно подошла к танкисту. Щелкнула, раскрываясь, заколка. Длинная тугая коса упала на грудь поверх жилета-разгрузки. Облаченная в камуфляж красавица протянула руку к старлею и… аккуратно поправила ему смявшийся у шеи комбинезон.

— Ну, здравствуй… сержант.

— Здравствуй… Леся.

Конец

--">