Александр Чубарьян - Грешники. Корпорация "Кольцо"

перед ней. Кто она такая, в конце концов?

Дни проходили один за другим в бессмысленной суете. Люди вокруг меня старались заработать деньги, и потратить их на вещи. Они толкались, наступали на ноги, ругались, а я думал о том, что даже небольшой части моей армии хватило бы для завоевания этого города. Этой страны. Всего этого мира. Серая биомасса, не способная ни на что, кроме трусости, вызывала у меня только презрение — и отвечала мне тем же.

Пытался ли я рассказать им, что со мной случилось? Да, и не раз. Иногда по пьяни, иногда на эмоциях. Мне никто не верил, так как никаких доказательств у меня не было.

Приближался новый год, вместе с ним среди мокрого снега и грязных улиц начала явственно прорисовываться модель одиночества. Я потерял очередную работу — издатель расторг контракт из-за сроков, но я догадывался, что это корпорация «Кольцо» передаёт мне привет. Слишком много я болтал в последнее время.

Деньги закончились одновременно с алкоголем. Несколько раз я пытался поговорить с Тоней, и мне почти удалось вернуть наши отношения в дружескую канву. Мне так показалось. Мне показалось, что я уговорил её встретить новый год вместе, у неё дома. И я даже написал стихи, собираясь выйти на новый романтический уровень. Писал их сердцем, длинное стихотворение, почти из десятка четверостиший, описывало мои чувства. Искренние. В тот момент я особенно чувствовал, что хочу быть рядом с ней.

Утро тридцать первого декабря началось со звонка хозяйки квартиры. Поздравить с новым годом, и поинтересоваться ситуацией с квартплатой. Беседуя с ней, я чувствовал себя фермером, вынужденным платить дань мародёру. Эта алчная тётка сообщила, что собирается искать новых квартирантов, более платёжеспособных. Что ж, я стоически принял этот удар, и пожелал ей в новом году побольше изумрудов.

Позвонил Тоне. Телефон у неё был отключён, но в обед я заметил её в скайпе и сразу же запросил видеовызов.

Она ответила, но камеру прикрыла чем-то, и произнесла прежде, чем я успел выкрикнуть поздравление:

— Я же русским языком сказала тебе, чтобы ты мне больше не звонил.

Вместо поздравления я растерянно промямлил:

— А я стихи написал.

— Что? — спросила она.

— Стихи. Про нас, — и я, не дожидаясь, пока она что-то скажет, начал читать.

— На секунду представить, что снег растаял. И надолго разрушить его плен.

— Толик! — позвала меня Тоня.

— Но вернуться тебя не смогу заставить, — продолжал я.

— Толик, хватит! Прекрати.

— Ты ушла навсегда, наверное, — закончил я первое четверостишие и решил прерваться. — Тебе не нравится?

— Я выхожу замуж, — сказала она, и стихотворение сразу же потеряло смысл. Как и многое другое.

— Зачем? — спросил я, тупо пялясь в монитор. — То есть… я хочу сказать… за кого?

— За меня, друг.

«Что-то», прикрывавшее тонину камеру, убралось в сторону. С монитора на меня смотрело сытое лицо Абырвалга, Арчибальда, Ахтунга — я забыл, как его зовут.

— Не звони ей больше, она же тебя просила, и не раз.

— Я сейчас приеду, и попрошу тебя, — сказал я, не скрывая угрозы. Я был уверен, что даже без дробовика смогу справиться с ним.

— Куда ты приедешь, клоун? — отозвался Акробат. — Мы сейчас в Монте-Карло. Сиди в своей дыре и забудь про нас. С наступающим.

Соединение оборвалось, и я вдруг отчётливо понял, что навсегда.

Что было дальше? Стресс, расшатанные нервы, необходимость выпить, магазин, бутылка виски, нехватка денег, временная амнезия.

Я пришёл в себя, забегая в подъезд, с бутылкой подмышкой. За мной гнался какой-то кретин в форме охраны супермаркета, но спасительная подъездная дверь стала для него непреодолимой преградой. В лифте я злобно хихикал, хотя смех был скорее истеричным — и я прекрасно это понимал.

Вместо закуски использовал сигареты. Ещё у меня был лёд и доширак. Ничо так, гламурненько получилось.

Близился новый год. А, нет, новый год уже прошёл. Я пропустил речь президента и куранты, вышел на балкон с остатками добытого вискаря и предпоследней сигаретой.

Ночной воздух трещал от мороза и петард. Небо расцветало многочисленными салютами самых разных размеров. Я сидел среди пустых коробок, старой мебели и прочего хлама, в трико в домашних тапочках. Вспоминал гораздо более грандиозные фейерверки, что устраивал наш альянс в честь побед. Вспоминал армейский самогон и многочисленные коктейли на его основе. Добавил в новогоднее небо ещё одну звёздочку, щелчком отправив за балкон окурок.

На секунду --">