Алексей Геннадьевич Ивакин - Ich hatt' einen Kameraden (У меня был товарищ)

карантин! Ферштейн, пля?

  Толпа продолжала безумствовать. Пришлось даже дать пару очередей в воздух.

  В конце концов, когда строй бывших солдат исчез из виду, толпа постепенно стала успокаиваться и даже немного рассасываться.

  В это время, открыли последний вагон, на котором ярко-красно алел крест. Дюжие санитары стали выносить носилки.

  Возле вагона два эмведешных капитана начали орать друг на друга:

  - На кой ты мне больных притащил? Куда я их девать буду?

  - Ни хера не знаю, капитан, у меня по бумагам полторы тысячи и я их всех доставить должен и доставил!

  - Не имею права их принять! Согласно приказу, все больные подлежат лечению на территории Союза!

  - Да мне чихать! Я права не имел их выгрузить! Они в дороге заболели!

  - А это кто такие? - под конвоем в наручниках провели троих немцев.

  - Арестованы за драку в вагоне. Башку своему же проломили.

  - Твою мать, этого еще мне не хватало...

  Последним из вагона вытащили парня с забинтованной головой. Лицо его было землистого цвета, стоял он неуверенно, пошатываясь.

  - Вальтер! Вальтер! Ваааальтер! - вдруг закричала пожилая женщина. Она сняла с головы шапочку, замахала ей:

  - Вальтер! - седые волосы упали космами на плечи. - Вальтер...

  Парень стоял безучастно глядя перед собой. Санитар осторожно взял его под руку и повел вдоль перрона.

  - Вальтер... - крик перешел в сдавленные рыдания.

  - Мамаша, да успокойся ты, - рявкнул на нее старшина. - Опосля завтра приходи, получишь своего Вальтера, чтоб его черт забрал.

  К вечеру от толпы не осталось и следа. Женщины устроились на ночлег в здании вокзала. Некоторым повезло - у одного зала сохранилась крыша.

  Седая женщина ушла к пакгаузам. Но там ее тоже не пропустили. Там она и сидела три дня, прислонившись к поваленному столбу возле кучи обгорелых кирпичей. Проходившие мимо солдаты качали головой и, иногда, давали ей то хлебушек, то сальца кусок.

  От хлебушка она отщипывала точно воробушек. Остальное прятала в большой мешок.

  Когда парень с забинтованной головой вышел через оцепление, она долго плакала на его груди. А он, так же равнодушно и бессмысленно, смотрел поверх матери на разрушенный Берлин.

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. САМЫЙ ДЛИННЫЙ МЕСЯЦ

  21 июля 1940 года. Взгляд сверху.

  Бывают дни, которые ничем не отличаются друг от друга.

  День как день, ночь как ночь.

  Кто-то идет на работу, а кто-то отсыпается после ночной смены. Кто-то купается под присмотром строго физрука в теплой летней речке, а кто-то, волнуясь, ждет результаты вступительного экзамена. Кто-то рисует, а кто-то поет.

  А кто-то играет в футбол. Тбилисское "Динамо" приезжает в Ленинград и в отчаянной борьбе побеждает местный "Зенит" со счетом 4:3, делая еще один шаг к чемпионству в первенстве СССР по футболу. Увы, но землякам Сталина не повезет. Они займут лишь второе место. А первыми станут подопечные Лаврентия Берии. Совсем скоро московское Динамо выиграет у столичных армейцев 4:2, а потом разорвет в клочья московский же "Металлург" - 8:2. А тбилисцы проиграют упрямому сталинградскому "Трактору" 1:2. Проиграют на самом берегу Волги...

  А ровно через месяц ледоруб Меркадера поставит точку в теории перманентной революции, окончательно утвердив строительство социализма в отдельно взятой стране.

  И эта отдельно взятая страна в этот же самый день увеличится на три советские республики. Эстонцы, латыши, литовцы, они пару недель назад цветами встречали красноармейцев, а теперь возжелали войти в состав СССР. Цветы победителям - вечная прибалтийская традиция.

  Где-то далеко, за океаном, бородатый певец потерянного поколения выйдет с утра в море - рыбалкой отметить сорок первый свой день рождения. Он чувствует, что стареет и эта мысль его пугает. И лишь море и ром помогут спрятать на время этот страх. И когда война придет сюда, в Карибское море, писатель скинет с плеч растерянность двадцатых и отчаяние тридцатых. Его еще ждет высадка в Нормандии и освобожденный Париж. Но пока - море, рыба и ром.

  А война... Война то вспыхивает, то затухает. Английские солдаты со страхом глядят через Ла-Манш - там, у

--">