Игорь Евгеньевич Пронин - Наполеон-2. Стать Богом

найти подход. И, как я понимаю, не без вашей помощи!

Это прозвучало почти как обвинение, и Колиньи удивленно поднял брови, но Баррас этого не заметил. Чуть помедлив, он махнул рукой и снова наполнил рюмку. От вспышки гнева сердце застучало быстрее, и выпитая залпом рюмка на минуту опьянила его.

— Какого черта вы сидите тут с таким невинным видом, Колиньи?! — почти закричал Баррас. — Вы прекрасно помните, о чем мы говорили здесь, когда решили отослать слишком ретивого генерала на юг! Вы лично сообщали мне, что южная армия в плачевном состоянии, солдаты сидят без сапог и продают ружья!

— Так оно и было. — Кивнул гость с невозмутимым видом. — Согласитесь, в революционной Франции позорно много воруют. Прямо начиная с самого верха. Но я почувствовал в Бонапарте нечто особенное, и помог ему своими личными средствами.

— И откуда они у вас только взялись, такие средства?!

— Оттуда же, откуда и у вас! — все с тем же спокойствием парировал Колиньи. — Да полно вам, мсье Баррас. Что было, то было. В конце концов, если бы не ошеломительный успех Наполеона, Республики могло бы уже и не быть. Войска на Рейне, в которые свои личные средства вложили вы, — тут итальянец позволил себе довольно нахальную усмешку, — потерпели бы полный крах, если бы Австрия сумела послать в Германию подкрепления. Мой друг Наполеон — спаситель нации. А не будь Республики, вы были бы первым кандидатом на гильотину. Бегство же для вас совершенно невозможно, мсье Баррас. И личность вы чересчур известная, и присматривают за вами некоторые влиятельные особы.

Усилием воли, потушив вспышку гнева, Баррас снова налил себе. Из-за проклятого корсиканца он стал много пить. Честолюбие всегда было его слабым местом. Колиньи же сейчас напомнил Баррасу то, о чем он предпочел бы забыть: неудавшуюся попытку бегства, когда таинственный мсье Дюпон и русский посланник Штольц унизили его, схватив в последний момент за шиворот, словно сорванца какого-то. Лидер Директории, самый могущественный человек во Франции, тогда всерьез испугался, и не мог простить этого ни мертвому уже Штольцу, ни исчезнувшему Дюпону, ни каким-то образом замешанному в той истории Колиньи. Странные, волшебные предметы... Баррас боялся их, чувствуя, что в этой игре ставки даже выше, чем в европейской политике. По натуре, не будучи трусом, он все чаще уединялся с бутылкой и топил в коньяке липкий, непривычный страх.

— К слову о влиятельных особах... — Баррас вернулся в кресло. — Не относится ли к их числу и наш молодой гений, генерал Бонапарт? Может, это и не мое дело, но вся эта история с Жозефиной... Я знаю, что вы дали ей фигурку Кролика.

— Я? — Колиньи беспечно пожал плечами. — Может быть, и я. Это было давно, все тысячу раз переменилось. Жозефина теперь принадлежит Бонапарту. Я счастлив, что вы не совершили никаких глупостей в этом отношении. Что же до самого генерала, то да, теперь он весьма влиятельная особа. Все переменилось. И в связи с этим, у меня есть к вам дело, или, точнее, вопрос. Теперь, когда заключен мир почти со всеми врагами, и лишь Британия не смирилась со славой французского оружия, что собирается предпринять Директория?

«А все же ты работаешь на англичан! — ворчливо подумал Баррас. — Я с самого начала это подозревал. Ротшильды те же... Связи, коммерция... Сукно! Вопрос лишь в том, только ли на англичан ты трудишься, знают ли они о других твоих хозяевах, что это за хозяева, и в каких ты отношениях с Бонапартом. Нет, это не вопрос, это гроздь вопросов, на которые ты не станешь мне отвечать, будь ты проклят!»

— После заключения мира с восточными врагами, то есть с Веной и Санкт-Петербургом, Республика может сосредоточить все силы на борьбе с Англией, — вслух сказал он. — Это непросто, их флот в настоящее время значительно сильнее нашего, но теперь у Франции развязаны руки и недалек тот час, когда британский лев лишится своей славы. Мы рассматриваем возможность атаки как на колонии Британии в Вест-Индии, так и...

При слове «лев» у Колиньи блеснули глаза, и весь он подался вперед, будто намереваясь услышать от Барраса нечто важное. Директор осекся. Спустя секунду черты лица странного коммерсанта разгладились и он усмехнулся.

— Простите, мсье Баррас, мне показалось, будто вы сказали... Неважно, я устал сегодня! Наш генерал Бонапарт сам неутомим, словно Пчела, и других умеет загрузить работой по горло.

Колиньи замолчал, в упор, рассматривая Барраса, но тот выдержал взгляд. --">