Андрей Феликсович Величко - Генерал его величества

выбрать слова — надо же было сказать «отвлеките внимание»!

А в следующий момент я понял, почему разведчик прервал свое донесение на полуслове, — из-за облаков примерно в километре мористее^[1] и чуть выше меня вывалились две стремительные тупоносые тени и ринулись мне наперерез… «Спитфайры ДХ-5», двухсотсильные бипланы-истребители, их же сделано всего шесть штук и официально ни один япам не продавался!

Но случившийся на моих глазах таран наконец-то позволил мне сбросить оцепенение — вдруг все опасности стали глубоко по фигу. Стреляют? И пусть, в меня еще попасть надо. «Спитов» у японцев не может быть? Вот сейчас и не будет! Мотор уже визжал на форсаже, и я тянул ручку на себя. На виражах с бипланами лучше не тягаться, а вот как у вас с вертикальным маневром? Вижу, хреновато!.. Да куда же ты, дурашка?! А ну-ка обратно в прицел… так, молодец, свободен. Второй где? В хвост решил зайти? Так надо было сначала скорость набрать! А теперь боевой разворот, и вот он уже я — у тебя за спиной… ну и что ты головой мне тут вертишь, поздно уже, гори, дорогой, гори ясно. Вот и нету «спитов»… Но что-то не дает мне покоя, как будто забыл какую-то важную деталь. Ладно, потом вспомню, а как у нас там внизу дела? Опа, на горизонте дымы, не иначе сам господин Хэйхатиро Того хочет поучаствовать в празднике…

Оставшиеся «вари» сбились в кучу и, отстреливаясь от двух последних «тузиков», тянули в сторону Электрического утеса. Батареи вам, значит, не нравятся? Я дал ручку от себя, и «бобик» ринулся вниз. У самой воды я вывел машину из пике, задрал нос… все правильно, не промахнулся, вот они, варины брюхи, плывут надо мной… Патроны кончились раньше противников. Переходя в горизонталь, я вдруг вспомнил, что мне показалось неправильным. Тактической единицей для «спитов» у англичан считалась тройка, и, значит, где-то рядом может быть третий… а у меня скорость всего сто двадцать и ноль патронов. Быстрее вниз, может, успею разогнаться… нет, поздно. Откуда-то возник «спит», и на сей раз у него была скорость, а у меня ее как раз не было! Мой самолет вдруг сотрясли два удара подряд, меня кинуло вперед… в плечо попал, гад! Левая рука была сброшена с газа и висела плетью, я ее даже не чувствовал. Все, сейчас добьет, вверх пока рано, скорость всего сто семьдесят… а, ладно.

Я рванул ручку на себя. Не оборачиваясь, я чувствовал, что проклятый «спит» не отстает, но сделать ничего не мог… скорость падала. Пора сваливать машину на крыло, пока она сама не свалилась в штопор! Перед глазами плыли красные круги, но я был почему-то все еще жив, «спит» исчез… Однако надо было срочно что-то делать. Мотор наполовину сбросил мощность и гремел, как ведро с гайками — то ли его задело, то ли он сам развалился, да и я, того и гляди, потеряю сознание, до аэродрома мне не дотянуть. А что подо мной, Тигровая коса? Вот туда и надо. Так, чуть левее… Мотор заглох, я попытался выровнять машину, но получилось плохо. Удар о землю, треск разваливающегося шасси… Я повис на ремнях и с каким-то отстраненным интересом смотрел, как из пробитого бака на гальку течет веселая струйка. «Ну вот, сейчас и согреюсь», — подумал я напоследок и отрубился.

Девятого февраля 1904 года в порт-артурском дворце наместника Дальнего Востока состоялось совещание — надо было подвести итоги первого дня начавшейся войны. Для флота они оказались неутешительными.

Вся эскадра, за исключением дозора, в момент атаки находилась на внутреннем рейде. Этот дозор не заметил японские миноносцы в сопровождении двух транспортов, а береговые батареи хоть и заметили, но приняли за возвращающийся дозор. В результате два миноносца проскочили на внутренний рейд, а следующее за ними судно развернулось поперек фарватера и начало тонуть. Второе удалось утопить при подходе.

Миноносцы выпустили торпеды в упор, да еще по освещенным целям, и добились попадания в броненосцы «Ретвизан» и «Цесаревич», причем «Ретвизан» оказался поврежден весьма серьезно. Правда, миноносцам уйти не дали. Но один, поняв, что все равно утопят, взорвался сам — аккурат рядом с только что затопившимся транспортом…

Так что теперь внутренний рейд Порт-Артура могли покинуть только миноносцы и канонерки. Ну, может быть, еще «Новик» — в прилив и при определенном везении.

— Теперь перейдем к действиям авиации, — подвел итог обсуждению флотских вопросов наместник. — У меня сложилось впечатление, что, несмотря на некоторые --">