Владимир Иванович Васильев - Грёзы о закате

мнению. Но к этому выводу я позже пришёл, а поначалу с любопытством смотрел на холёного молодого человека. О том, что он сынок олигарха областного масштаба, а по-русски - сынок бандита, мне поведала Настя, а кто ей шепнул его биоданные, она, ясное дело, умолчала. Бесполезно гадать и выискивать того, кто ей передал конфиденциальную информацию: многие неровно дышали рядом с Анастасией. А передали, наверняка, просто так, за улыбку и ради поддержания знакомства.

       Мне не к этому сынку, а к себе надо было бы повнимательнее приглядеться.

       В первую же нашу встречу, осушив фужер горячительного напитка, тот сынок пытался разъяснить мне принципы абсолютной свободы. Толковал он мне сии идеи на светской тусовке столичного бомонда, где я оказался благодаря Анастасии. Предварительно обряженный ею в странную, но пошитую по самому последнему подиумному тренду хламиду, я внешне вполне соответствовал блистающему окружению сэров и сэруний в вычурных нарядах. Среди рож в макияже славянские физиономии были редкостью. "Москва" - этак иногда восклицал я с горечью, обозревая сборище лиц, что с верной репрезентативностью, как по количеству, так и по качеству, выявляло характерную особенность Москвы как город неруси. Беседа с одним из сэров, тем самым сынком олигарха, показалась мне забавной. Что может быть общего у богатого воришки и нищего студента? Объяснение нашёл в его глазах, помутневших от зависти, когда к нам подошла Анастасия и, взъерошив мою причёску, увела меня прочь от дармовой выпивки и дерьмового наследника изрядного состояния.

       Настя называла меня нейтральным и, как мне казалось, совершенно невыразительным именем "Саша", а я иногда называл её "старушкой" в память о школьной дружбе, волейбольных и даже футбольных дворовых баталиях в нашем родном Полоцке. Она всегда и во всём стремилась проявлять независимость. В границах, определяемых с некоторого момента зависимостью от меня. Зарабатывала Настя, по её словам, "торговлей фасом", как на учёбу в универе, который дал ей квалификацию журналиста и профессионального фотографа, так и на жизнь. Упаси, боже, всех от амфиболии, этой заразы, что прячется до поры до времени в наших душах и мыслях и с хихиканьем вылезает наружу, чтобы опорочить подруг или друзей. По-русски эта зараза зовётся двусмысленностью. Во избежание грязных толкований, скажу, что под "фасом" Настенька подразумевала исключительно своё лицо. А её личико можно сравнить с ликом совершеннейшей Афродиты. Причём доходы Афродиты-Анастасии от её работы как в ипостаси модели, так и в ипостаси независимого художника-фотографа были настолько значительны, что ради предложенной авантюры - отдыха на Сейшельских островах - она, без особых проблем для себя, отказалась от выгодного контракта с каким-то модельным агентством.

       По легенде, придуманной Андреем, лондонским жителем и подданным Ея Величества Елизаветы II, деньги для отдыха на Сейшелах выиграл я. В казино. И решил порадовать своих подруг и его, закадычного друга. Он был человеком не только "свободным", но и оторванным от московской жизни, а реалии моего бытия его мало интересовали, за исключением одного факта: Вика на одной из подобных тусовок представила меня, уже знакомого с Andrew, как своего "близкого друга" и друга Анастасии. Этот факт, в конце концов, побудил его залегендировать своё желание более тесного общения с Настей. Упустил он, впрочем, возможность поговорить со мной на существенную тему о том, что "деньги решают всё", видимо, полагая, что в нашей договорённости этот неоговорённый пунктик понимается как нечто само собой разумеющееся.

       "Будем считать, что ты вернул свой долг. Исполнится твоя мечта: поплаваешь в Южных морях под парусами" - так сказала Анастасия, когда я принёс ей авиабилеты до Сейшел. Взглянув на модель фрегата "Паллада", собранную мною в далёком-предалёком детстве и переданную Насте на хранение вместе с другими дорогими для меня вещами и альбомами, я подумал, что модель фрегата смотрится совершенно чужеродно и не сочетается с её мебелью в стиле "хай-тек", и ответил: "Под парусом не плавают, а ходят".

       Настя вновь и вновь появлялась на каждой важной для меня развилке жизненных путей:

       когда я вернулся из армии в опустевший после смерти родителей дом, она убедила меня переехать в Москву, вручив мне пачку долларовых купюр, и я поступил в Институт стали и сплавов;

       когда в --">