Андрей Феликсович Величко - Канцлер империи

полтора литра и восемьсот килограмм. Правда, в этой гонке собирались участвовать только агрегаты с четным числом колес – в частности, я должен был выступать на мотоцикле. Кроме меня, там было довольно много приверженцев двух колес.

Два японца выступали на московских мотоциклах АРН-3, которые по сути представляли из себя ИЖ-56, только с рычажной вилкой вместо телескопа. Вся их подготовка к гонкам свелась к форсировке моторов сил до двадцати пяти, и серьезными соперниками они были только для американцев.

Тут не обошлось без меня – это с моей подачи Харли и Дэвидсон разработали V-образную двойку воздушного охлаждения и с нее же раскручивали свои мотоциклы как «американскую мечту» – мне хотелось, чтобы и тут она была примерно такой же как у нас, то есть тяжелой, неповоротливой трясучкой с вечно перегревающимся задним цилиндром. И вот две этих длиннющих кошмарины приехали в Россию…

Немцы представили неплохой «Цюндапп» с четырехцилиндровым движком водяного охлаждения, но из-за лимита веса у них получилась слишком хлипкая для такой мощности рама.

Автомобилей было мало – французский «Морс», детище Ситроена, американский Бьюик, английский «Нортон», который по сути был сдвоенным мотоциклом, и две московских «Чайки». Вообще-то желающих заработать миллион или хотя бы десять тысяч было куда больше, но для допуска к гонкам требовалось проехать шестикилометровую трассу не более чем за пять минут, причем не на халяву, а за пятьсот рублей, так что до старта были допущены только сравнительно приличные машины с терпимыми пилотами.

Мой мотоцикл представлял из себя эксклюзивное изделие, которое, впрочем, после гонок планировалось запустить в малую серию и продавать за бешеные деньги. Диагональная рама, компактный и мощный двухцилиндровый движок, пятиступенчатая коробка… По нашим меркам это был вполне себе средних параметров аппарат – еще бы, кого сейчас удивишь шестьюдесятью силами на сто семьдесят кило веса! Но по тем временам это было вне конкуренции.

Я собирался играть честно, и поэтому мотоцикл был полностью местным, без примесей контрабанды из двадцать первого века. А вот моя экипировка была вся оттуда, ибо в отличие от всех остальных гонщиков человек я пожилой, временами даже больной, а главное – совершенно не расположенный ломать свои кости.

На трассу я приехал за два часа до старта. Послушал рапорт сначала начальника официальной охраны, потом общий от Алафузова и отдельно от командира противоснайперской группы – все-таки гонки должно было открывать величество, да и сам я представлял для многих ничуть не меньший интерес. Потом послушал про своих соперников, хотя главное я уже видел на тренировках – какое-то подобие опасности представлял из себя только один. Зато его звали Пуришкевич…

Командой от АРНа занимался Рябушинский, я выступал сам от себя. Павел Павлович правильно оценил трассу и грамотно подготовил одну «Чайку» – и без того достаточно низкая и широкая машина еще больше прижалась к земле, а вместо ее родного движка там торчал авиационный Т-2, форсированный до ста двадцати сил. Ресурса этой машины хватало кругов на двадцать, а если учесть, что гонка состояла из десяти, то понятно, почему вторая «Чайка» представляла собой почти серийную машину, имевшую шансы на призовое место только в случае поломки моего мотоцикла, немецкого «Цюндаппа» и машины Пуришкевича одновременно.

Выбор Рябушинским пилота был оправдан, ибо Пуришкевич оказался отличным водителем, как два года назад – отличным снайпером в Черногории. Кстати, вернулся он оттуда еще большим оппозиционером, чем был до войны, но только радикально сменившим направление ругани. Ранее он поливал нас с Гошей за неприятие либеральных ценностей, а теперь возмущался тем, что отстрел мешающих движению России вперед идет вяло, без огонька и должного размаха.

Кажется, пора одеваться… Я натянул свою экипировку «Ай-икс-эс», правда, шлем надел открытый – есть у меня такой загиб, не люблю интегралов. Да и потом, что же это будет за Найденов, если зрители не увидят бороды и зеркальных очков! Пора было выезжать, до Гошиной вступительной речи оставалось минуты две.

С квалификацией мне повезло – мой жребий оказался предпоследним, так что я уже знал времена всех интересующих меня гонщиков и ехал так, чтобы гарантированно стартовать со второго места. Итак, вялый разгон, мимо трибун проезжаю на восьмидесяти, к концу --">