Василий Дмитриевич Звягинцев - Мальтийский крест

Гюльчатай: «Господин назначил меня любимой женой». Таких внезапных выдвиженок, в соответствии с обычаями гаремов, обычно тем или иным способом устраняли. Если они не успевали своевременно принять нужные контрмеры.

Здесь же девушки без малейших споров и даже сомнений разместились в пассажирском отделении, оживлённо переговариваясь исключительно на темы, имеющие отношение к предстоящему делу. Да других у них пока что и не было. Всё впереди.

Лихареву не только разговаривать с бойцами своего отделения, но и просто смотреть на них было интересно. Психологически. Он сразу обратил внимание, насколько иначе, чем их подруги, держатся курсантки, всего несколько часов пообщавшиеся с лидерами «Братства». Будто успели получить какие-то специальные инструкции и обещания на будущее. Возможно, так оно и было. О способностях Новикова, Шульгина и Левашова он имел достаточные представления. А если даже никакой специальной вербовки не произошло, значит, сам факт проведённой с настоящими мужчинами ночи изменил их самоощущение и самооценку. Не удостоившиеся подобной чести подруги с этим безоговорочно согласились.

У Дайяны на них свои планы, у него — свои. После встречи с членами «Братства» он убедился, что препятствий к его возвращению в Кисловодск они чинить не станут. И что в таком случае его теперь связывает с «хозяйкой»? Сидеть на Таорэре и ждать очередного вторжения дуггуров нет никакого смысла. Вся затеянная им под нажимом Дайяны авантюра выглядела откровенной глупостью.

Впрочем, это ещё как посмотреть. Очень может быть, что всё случившееся — к лучшему. Сейчас они с девушками слетают на базу, сделают, что наметили. Будет время накоротке поговорить с каждой, сообразить, кто чего стоит. Намекнуть на достаточно близкие отношения с восхитившими их мужчинами. Пообещать, что после перемещения на Землю придумает им занятия поинтереснее того, к чему готовила их «хозяйка».

Одним словом, он начнёт формировать свою «пятую колонну».

И, как от Сталина в тридцать восьмом, выбрав подходящий момент, сбежит «домой», в 2006-й. А при чём тут кавычки? Действительно домой, где его ждёт Эвелин, наверняка напуганная, расстроенная, впавшая в панику от его исчезновения. Одна, в чужой стране… Подгадать по времени, чтобы вернуться через два-три дня, как-то всё ей объяснить и продолжить прежнюю жизнь, ещё раз согласовав с «братьями» дальнейшие «условия и правила совместного плавания». Больше он таких пробоев не допустит^[2]…

Лететь было не очень далеко. Даже на половинной скорости минут двадцать — двадцать пять. Установив направление и высоту, Валентин повернулся к Анастасии. Девушка с интересом смотрела на разворачивающийся внизу дикий горный пейзаж. Скорее всего, так далеко она от лагеря никогда не бывала.

— Нравится? — спросил он как можно более мягким и благожелательным голосом. До этого Валентин Валентинович с курсантками общался мало, Дайяна предпочитала, чтобы он занимался другими делами, вне воспитательного процесса. Оберегала свою епархию, как мать-настоятельница — послушниц от контактов с мирянами противоположного пола.

— Восхитительно. Летела бы и летела… Представляю, как хорошо будет на обратном пути самой сесть к пульту…

— Да, это приятно. Особенно поначалу. А вот ты мне скажи, пожалуйста, Андрей Дмитриевич тебя в гости приглашал?

Анастасия всё случившееся между ней и Новиковым в деталях доложила Дайяне и не могла, по идее, что-либо утаить или исказить, но мало ли… По собственному опыту знал, как аккуратно иногда удаётся обходить вроде бы категорические императивы.

— Нет. — Она посмотрела на него ясными глазами. — Сказал только, что если ещё придётся встретиться, поможет мне устроиться в новой жизни, во всём, что от него зависит.

— И ты ему поверила?

— Как же можно не поверить? Такому человеку! — В голосе девушки прозвучало искреннее удивление и даже некий намёк на возмущение. — Вы же его знаете намного лучше меня…

— Это так, — ответил Лихарев. — Верить ему можно и даже нужно. Только где же вы с ним можете встретиться? При его образе жизни…

— Неважно. Где-нибудь наверняка встретимся. Он ведь не стал бы напрасно говорить…

— Завидую я тебе, — машинально сказал Валентин, всматриваясь вдаль.

— В чём? — Настя относилась к тому типу натур, которые любят во всём добираться до сути.

— Вообще. Блажен, кто верует, тепло ему на свете… Смотри, --">